— Поль, ступай, позвони начальству, адрес сообщи. Восьмой номер, да? старший по званию агент был энергичен и находчив, — А я пойду в подъезд, посмотрю, кто там живет. Когда Поль вернется, будьте поосторожнее — сами смотрите, но чтобы вас не видно было, ясно? — слушатели кивнули, — Если этот тип выйдет, садитесь ему на хвост, только поаккуратнее. Чтобы не заметил чего, сохрани Бог!
Молодой человек, которого звали Поль, побежал звонить, а старший инспектор вошел в подъезд и начал изучать фамилии жильцов, поднимаясь с этажа на этаж. Только на семи дверях из двенадцати имелись дощечки с именами хозяев квартир. Инспектор спустился вниз и постучался к консьержке. Когда стеклянная дверь отворилась, он предъявил хмурой, неопрятной с виду тетке свое удостоверение и потребовал список жильцов.
— А в чем дело? — поинтересовалась консьержка, снимая со стены список.
— Обычная проверка.
— Обычно полиция нас не проверяет, разве если кто в беду попал.
— Говорю вам, просто проверка.
Сквозь стеклянную дверь она смотрела посетителю вслед, пока он не вышел на улицу. И тут же взялась за телефонную трубку…
Полчаса спустя агенты, расположившиеся вдоль авеню Мэйн, увидели выходящего из подъезда Морана. Теперь он шел по улице, то и дело оглядываясь, остановился у витрины, пошел было обратно, но тут же будто передумал, повернулся и продолжил путь.
— Черт! — выругался инспектор, — Где-то мы прокололись.
Но и в толк не взял, что все дело в консьержке, не надо было её вмешивать.
Моран шел себе к метро, прибегая к уловкам, которые всегда делаются, чтобы избавиться от невидимого преследователя, и хоть выполнял он их неумело, его действия затрудняли слежку. На станции метро сопровождающие как бы растворились в воздухе, передав Морана коллегам, уже ожидавшим его на станции. "Хвост" оставался на месте, хотя преследуемый был настороже.
Старший инспектор между тем позвонил в офис, чтобы проверить список жильцов дома № 8, но не упомянул, что Моран каким-то образом догадался о слежке. К чему усложнять? Скорее всего на результате это не скажется.
"В корне многих наших неприятностей кроется тот грустный факт, что некоторые исполнители больше озабочены собственной непогрешимостью, чем достижением поставленной цели — говаривал Баум своим ученикам в школе ДСТ, — Мне тот сотрудник дороже, кто сознается в своей ошибке, чем тот, кто её скроет. Первый далеко пойдет, второму карьера не светит, потому что в нашем деле ошибку если и удастся скрыть, то не надолго."
Инспектор на этой лекции был, прослушал внимательно, да, как на грех, забыл.
Моран сошел на станции Монпарнас-Бьенвеню, повернул налево, на бульвар Монпарнас, прошел мимо больших кафе и закрытых магазинов, свернул в боковую улочку и скрылся за дверью бара под вывеской "У Тони". Снаружи у входа двое парней переругивались на плохом французском:
— Ты ему подмигивал, — крикнул один, — Я сам видел, и с меня хватит!
Он развернулся и побежал, второй остался стоять на тротуаре.
Агенты, шедшие за Мораном, обменялись парой слов:
— Ты понял?
— Да. Это гомики.
— Ты на гомика не похож.
— А ты похож, что ли?
— Лучше нам не входить — вызови Жюло или ещё кого-нибудь, чтобы сошел за голубого.
— Пусть начальство решает. Последи за выходом, я звонить пошел. Не упусти его, если он за это время выйдет.
— Может, по рации кого-нибудь вызовем?
— Да ты что! Шеф с нас шкуру спустит, он же до смерти боится подслушивания.
Стоявший на тротуаре парень встряхнулся и вошел в бар. Когда дверь отворилась, слышны стали голоса, смех, гитарный перезвон.
Пока один из агентов искал телефонную будку, его напарник занял позицию напротив бара, сожалея всей душой, что нельзя, не вызвав подозрения, войти за эту дверь вслед за Мораном и посмотреть, что он там делает и с кем говорит. Жюло бы смог. Дай Бог, чтобы его нашли и побыстрее сюда доставили.
Но дежурный офицер на улице Нелатон ничем не мог помочь — он не сумел найти ни Жюло, ни кого-нибудь в этом роде.
— Позвоните старику, — посоветовал он и дал домашний телефон Альфреда Баума.
— Неплохо поработали, — похвалил Баум, — Он о слежке не догадался?
