Кравец все с той же выставленной рукой медленно проговорил:
— Лучше бы тебе держаться на расстоянии, Сеня!
— Что?! — Лицо Ткаченко захлестнули пятна румянца. — Что ты сделал?!
— Тсс! — Кравец прижал палец к губам. — Вон там, у входа, лежит противогаз. Я его сам сюда принес, забрал в нашем музее. Старенький, но надежный. Пока ты его не напялишь, Сеня, разговора у нас не получится.
— Что ты наделал?! — задыхался Ткаченко, но послушно нахлобучивал на голову тесный противогаз.
Кравец одобрительно поднял вверх большой палец.
— Теперь перчатки, они лежат там же…
Толстяк послушно натянул латексные перчатки.
— Что еще? — Его голос, сдавленный маской противогаза, звучал приглушенно и утробно.
— Тебе идет, Семен Дмитриевич! — неожиданно засмеялся Кравец. Стресс, который он испытал, вводя себе живую вакцину вируса, трансформировался в приступ шального веселья. Вид тучного друга, одетого в допотопный противогаз, вызвал у него истерический смех. Отсмеявшись, он ощутил зверский голод. Ученый отхлебнул сладкого кофе из термоса, который принес Ткаченко, с наслаждением откусил бутерброд с сыром.
— Оставишь это добро здесь, — приказал ученый. — Скажешь жене, хулиганы ограбили. Кстати, а как ты добрался до института?
Вопрос был резонным. Сам Кравец проживал в соседнем доме, а Ткаченко требовалось преодолеть три квартала, что в условиях полной самоизоляции было непросто.
— Ральф помог, — ответил Ткаченко. — Владельцам собак разрешено покидать квартиру дважды в день. Правда, говорят, с завтрашнего дня эти послабления отменят.
— У нас в районе только дежурный супермаркет работает, — продолжая жевать и одновременно посмеиваясь, говорил Кравец. — По три часа в день. Покупки по предварительной записи. Между людьми, стоящими в очереди, два метра дистанции. Говорят, что на будущей неделе купить еду можно будет только через службу доставки.
Они помолчали, но каждый подумал о том страшном, что может случиться, когда военные не смогут сдерживать растущее социальное напряжение в обществе. Уже сейчас в городе отмечались случаи мародерства и грабежей, сотрудники Росгвардии патрулировали опустевшие улицы, но их силы были не беспредельны.
Кравец доел бутерброд, обнаружил в сумке две мясные котлеты, убрал их в стоящий в углу холодильник. После чего с симпатией посмотрел на коллегу, облаченного в противогаз.
— Твоя супруга отлично готовит!
— Передам ей! — буркнул Ткаченко, поблескивая стеклами противогаза. — Рассказывай, что ты тут натворил!
— Помнишь наш разговор, Семен Дмитриевич?
— Насчет версии происхождения вируса? Я прочел твой труд и вынужден признать свою неправоту.
— Сейчас это не важно! Глянь сюда! — Кравец отошел в сторону, пропуская тучного друга к микроскопу. Тот смотрел в окуляры, шумно сопя через гофрированный хобот, складывающийся в походную сумку защитного цвета, которую неуклюжий Ткаченко придерживал локтем. Ученый много лет страдал диабетом, и сейчас от него исходил едва уловимый запах ацетона, характерный предвестник диабетической комы.
— Как с сахаром, Сеня? — тихо спросил Кравец.
— Жизнь как коробка шоколадных конфет, — прогундосил Ткаченко, сверкнув линзами. — А у тебя диабет!
— А если серьезно?
— Нужно проходить курс капельниц, а все лечебные учреждения переоборудованы под «красноглазку». Жена предложила вызвать коммерческую медицинскую службу. Знаешь, сколько они берут за визит?
— Не представляю…
Ткаченко назвал сумму, Кравец присвистнул.
— Это называется вторая волна, — продолжал бубнить в раструб Семен Дмитриевич, не отводя глаз, сокрытых стеклами противогаза, от окуляров микроскопа. — Стресс, вызванный пандемией, в разы умножает число рецидивов хронических заболеваний. Пока силы властей сосредоточены на сдерживание растущего, как на бабушкиных дрожжах, числа заболевших от «красноглазки», огромное количество страждущих начнут умирать от гипертонических кризов, не полученной помощи при обострении ишемической болезни сердца или инсультов. И это я не беру в расчет такой раздел, как травматология! Человек может погибнуть от элементарной рыбьей кости, застрявшей в горле, или от полученных ожогов, или же от удара электрическим током, потому что врачи в тот момент пытаются спасти очередного бедолагу от последствий «цитокинового шторма», вызванного вирусом.
