— Процент заразившихся врачей огромен, — заметил Кравец. Он присел на стул и внимательно смотрел на друга.
— Врачи — герои, — без ложного пафоса, абсолютно серьезным тоном сказал Ткаченко. — Работают в памперсах, смены по восемь часов без питья и еды. — Он обернулся к компьютеру, коротко взглянул на разбросанные по рабочему столу листки бумаги, покрытые заметками, сделанными размашистым почерком. — Я ведь не жалуюсь, Миша. Умирать страшно…
Кравец кивнул. Ему мучительно хотелось закурить, но он терпел. Ткаченко громко вздохнул. Он снял пиджак, под мышками темнели пятна, лоб был усеян бисеринками пота.
— Сквозь эту штуку неудобно смотреть, — пожаловался толстяк.
— Потерпишь.
— От тебя всякого можно ожидать, Михаил Григорьевич, но такого! — Ткаченко красноречиво покачал головой, облаченной в противогаз. — Давно ты это сделал?
— Что — это? — спросил Кравец. — Привил себе вирус?
— Чертов дурак! — закашлялся Ткаченко.
— Спасибо! — Ученый шутливо поклонился. — Я ведь тебе сказал, сегодня не приходить. Глядишь, обошлось бы без противогаза. Больше часа прошло.
— Дурак! — убежденно повторил толстяк.
Он поворачивал шею, чтобы было удобнее видеть. Прошло пару минут. Оба ученых молчали. Наконец Ткаченко оторвался от микроскопа, инстинктивно потянулся рукой к плотно прилегающей к его толстой шее резине.
— Ты убил его, понимаешь? — тихо и как-то очень торжественно сказал он. — Убил «красноглазку»!
— Пока только опытный эксперимент… — смущенно сказал Кравец.
— Убил! — повторил Ткаченко. — И поэтому ты заразил себя вирусом, чтобы проверить эффективность препарата?
— Я не видел другого выхода… — просто ответил ученый.
— Черт тебя раздери, герой хренов! — Ткаченко подергал себя за хобот, словно собираясь сдернуть мешающую маску. — Ты хотя бы делал опытные образцы?
— Мышкам помогло…
— Мышкам! — гневно прогундосил толстяк.
Он в возбуждении поднялся со стула и прошелся по лаборатории, вокруг него растеклось удушливое облако запаха ацетона. Ткаченко сжал огромный кулак, погрозил кому-то невидимому за окном. Видеть толстяка в таком возбуждении, с волочащейся за ним следом трубкой противогаза было смешно и немного страшно. Наконец, он остановился.
— В больницах полно людей, зараженных вирусом, — сказал он, тяжело дыша. — Проще пареной репы было обратиться туда и испытать твою вакцину на них.
— Ты ведь знаешь правила, Сеня, — с грустной улыбкой ответил Кравец. — Пройдет время, прежде чем опытный препарат начнут массово применять на больных людях. — Он подошел к окну. — Когда-то в детстве я пообещал деду, что найду лекарство от вируса, который испытывали в концлагере на заключенных. Постарайся понять, я должен был пройти этот путь сам. От начала и до конца.
С улицы донеслись голоса, люди в военной форме совершали обход территории института. Кравец с симпатией посмотрел на Ткаченко, оторвал от упаковки новый шприц.
— Ну, что, Семен Дмитриевич! Приступим к испытаниям?
— Приступим! — сказал Ткаченко, чувствуя неприятную слабость в ногах, предшествующую обычно падению уровня сахара в крови. Он на всякий случай сел на табуретку. Сердце его неслось во весь опор.
