Японский тиран. Новый взгляд на японского полководца Ода Нобунага - страница 99
Нобунага попросил отца Органтино показать маршрут путешествия, которое он совершил из Европы в Японию, и когда он увидел его, сказал с восхищением, что отцы никогда не отважились бы на него, если бы не были преисполнены решимости и силы духа. Повернувшись к отцам и братьям, он сказал, расхохотавшись: «Вы прошли через столько опасностей и пересекли столько морей, что вы или никчемные воры, от которых нечего ждать ничего хорошего, или же вы проповедуете очень важные вещи».
Любопытство Нобунага побуждало его задавать вопросы об иезуитской миссии, и, если верить иезуитским источникам, он стал считать их гораздо более честными в религиозном плане людьми по сравнению с их японскими соперниками буддистами. Однако не все было столь радужно. Фройс, знавший Нобунага, пожалуй, лучше остальных своих собратьев, подозревал, что интерес, проявляемый тем к иезуитам, имел один существенный изъян. Якобы Нобунага покровительствовал им потому, что они были иностранцами и, таким образом, чем-то «новым», и что он никогда не оказал бы им таких милостей, если бы они были его соотечественниками[430].
Такасэ Коитиро показал, что торговля в Нагасаки, в которой иезуиты играли главную роль, не была сама по себе достаточном основанием для Нобунага, чтобы поддерживать с ними хорошие отношения. Только после вторжения Хидэёси на Кюсю в 1587 году правители Центральной Японии поняли, насколько глубоко иезуиты проникли в политическую и торговую жизнь острова. Как только это открылось, Хидэёси незамедлительно издал первый эдикт об изгнании. И не выполнен он был только потому, что Хидэёси, а затем и Иэясу, вынуждены были мириться с так называемой «иезуитской проблемой», так как очень нуждались в международной (португальской) торговле. И только после того, как центральные власти Японии нашли новых торговых партнеров — голландцев, они стали проводить репрессивную политику против иезуитов (закончившуюся их изгнанием с японского архипелага)[431]. Что касается Нобунага, то его сферой деятельности была только Центральная Япония, и подобная проблема перед ним не стояла. Товары, которые привозили в Японию португальские корабли, были ему нужны, в особенности селитра, использовавшаяся при производстве пороха, однако он отнюдь не являлся монополистом. Из Кюсю в Кинай селитру привозили японские транспортные гильдии, чаще всего базировавшиеся в провинции Сакай. Нобунага поддерживал добрые, но не эксклюзивные отношения с этими организациями и ведущими купцами. Так, например, защитники Исияма производили порох в не меньших объемах, чем Нобунага.
Имелись и иные, помимо экономических, причины, объясняющие покровительственное отношение Нобунага к иезуитам. Вакита Осаму высказал предположение, что Нобунага привлекал даймё из центральных провинций Сэтцу и Кавати, принявших христианство, к осаде Исияма Хонгандзи. Вакита считает, что Нобунага расположил этих даймё полукругом вокруг Одзака, поскольку, вследствие своей христианской веры, они очень враждебно относились к защищавшим Хонгандзи последователям буддийской Истинной Школы Чистой Земли[432]. «Воинами Христа» в этих областях были Хусто Такаяма Укон из замка Такацуки (ныне — часть города Такацуки), Жоао Юки (1556–1584) из Окаяма (на территории нынешнего города Сидзёнаватэ), Сантё Санга Ёритэру (ум. 1595) из Санга (ныне — в городе Дайто) и Симеао Икэда Норимаса (ум. 1595?) из Вакаэ (ныне — в городе Осака). Наиболее влиятельным и известным из этой четверки был Такаяма Укон, и поэтому именно ему мы уделим основное внимание.
Предположения Вакита небезосновательны, однако он заходит слишком далеко, допуская существование единого фронта даймё-христиан в Центральной Японии. Осада Хонгандзи, а в особенности кризис Араки показали, что перспектива создания подобного союза едва ли была выполнимой. Как правило, миссионеры-иезуиты представляли христианскую веру японским князьям как определенное противоядие против неверности вассалов, ставшей одним из главных зол той эпохи. Один их таких принявших христианство даймё по имени Мансио Санга Ёрицура так описал Нобунага идеалы вассала-христианина: «Умереть ничего не значит для него, поскольку на то воля Бога, но что тяготит его душу, так это бесчестье и позор, которые запятнают имя Христа, [если люди скажут], что он предал своего господина, поскольку предательство чуждо христианству»
