В своих письмах иезуиты единогласно утверждают, что Нобунага не проявлял ни малейшего интереса к традиционным японским культам, что, по-видимому, и заставило их вообразить, что Нобунага может сыграть важную роль в обращении Японии в христианство. Иезуиты считали его «бичом Божиим»[420], призванным уничтожить их главных врагов — буддистов. По мнению миссионеров, положительный итог действий Нобунага, направленных против буддизма, заключался в том, что это заставило его благосклонно отнестись к христианской миссии. Примером подобных рассуждений является письмо за 1581 год[421]:
По-видимому, Бог избрал этого человека, не давая ему понять смысла его действий, чтобы подготовить и расчистить путь для нашего святого учения, поскольку он не только не имеет ни малейшего почтения и уважения к божествам, которым поклоняются японцы, но и является злейшим врагом и преследователем бонз. Он разрушил так много монастырей, уничтожил так много бонз в них и ненавидел их до такой степени, что теперь их секты серьезно ослаблены. Ненависть его проистекает из сопротивления, которое оказывали ему некоторые бонзы. Эти бонзы жили в разных сектах, имели богатство и пользовались властью, а также владели сильными крепостями и обширными угодьями. Они несколько раз оказывали ему настолько сильное сопротивление и доставляли такие неприятности, что если бы не они, Нобунага давно стал бы властелином всей Японии… Несмотря на ненависть, которую он питал к бонзам и их сектам, он всегда был очень добр к нашим отцам, проповедовавшим Слово Божье, и он оказывает нам столько милостей, что его собственное окружение удивляется и не может понять, чего он хочет достичь этим.
В письме недвусмысленно указывается, что причины активной борьбы Нобунага с независимыми буддийскими институтами были не только и не столько личного характера. Главной из них являлось экономическое и военное могущество буддийских институтов.
Один из первых историков Японии Джеймс Мердок указывал в начале XX столетия, что враждебное отношение к буддизму со стороны Нобунага и иезуитов делало их естественными союзниками[422]. Об этом же думал и Фройс, когда, задолго до Мердока, писал в своей «Истории»: «Просто удивительно наблюдать, как этот господин, такой жестокий и неумолимый по отношению к бонзам проявляет такую доброту и любезность по отношению к нам, даже если ему известно, что мы проповедуем против божеств и будд и против всех японских сект»[423]. Но необходимо помнить, что Нобунага вел войны отнюдь не с теми, на кого иезуиты нападали в своих проповедях. И если Нобунага противостоял буддизм в виде военизированных своих институтов, то иезуиты боролись с буддизмом как таковым, как с религией.
Иезуиты, тем не менее, смотрели на вещи достаточно реалистично, чтобы возлагать слишком большие надежды на обращение Нобунага в христианство. Письмо за 1581 год касается этого вопроса[424]:
Да будет угодно нашему Господу наставить [Нобунага] на познание истины, которой он иногда с интересом внимает. С одной стороны, если принять во внимание гордыню и поведение Нобунага, невозможным кажется, чтобы он обратился к учению Господа. Однако появляется надежда, когда видишь, что Господь избрал его, чтобы разрушить и сократить секты бонз, и что при этом он неизменно благоволит нашим делам и иногда с должным вниманием выслушивает слова о вечной жизни и о бессмертии души.
Аналогичные надежды можно найти и в официальных письмах других миссионеров, например: «Да вознаградит Господь Нобунага обращением в священную веру»[425]. В письмах говорится, что иногда Нобунага «слушал» христианские проповеди, но никогда не принимал их. Неправильным будет даже говорить, что Нобунага отверг христианство, поскольку это означало бы, что он серьезно обдумывал возможность обращения в него. Личная вера была ему чужда. Именно это признавал Фройс, когда писал, что, «хотя Нобунага от природы обладает очень хорошими качествами, у него, тем не менее, нет самого главного из них — веры в Бога»[426].
Иезуиты в своих письмах не дают глубокого анализа причин благожелательного отношения Нобунага к их миссии. Если Нобунага не был предан христианскому учению, то остаются только отрицательные мотивы, типа старого как мир «враги моих врагов — мои друзья». Нельзя, тем не менее, и сказать, что ничего невозможно прочитать между строк их посланий. Так, по мнению К. P. Боуксера, Нобунага «любил проводить время в окружении сильных и талантливых людей» и не мог не проявить сострадания к чужестранцам, находящимся так далеко от родной земли
