— Перекрестить невесту будем!
— Не будешь, — ответил игумен Волоцкий. — Святая Русь не твоя вотчина! Елена Ивановна станет жить с мужем, будучи в православной, истинной вере. И ей, на её подворье, мы сами, своей силой и своей денежной казной поставим храм.
Примас взвизгнул:
— Папа римский Александр Шестой, наместник Бога на Земле, запретил в наших странах ставить новые православные храмы! Твой князь Московский тоже запретил ставить католические храмы на земле Псковской и на земле Новгородской.
— Да срал я на твоего папу! — тихо и величаво ответствовал ему Громобой, от сохи ставший игуменом большого и весьма почитаемого монастыря. И бывший тайным духовником московского князя Ивана Васильевича. — Мой великий государь, по древним грамотам и летописям, есть володетель половины ваших земель. — В голосе игумена Волоцкого чуялось торжество; примас католиков, видать, попал на подготовленное ловное место. А папа католиков даже Римом не владеет... Так — куском земли с наш огород величиной. Какой же это володетель? У кого вся земля, тот и володетель.
— Папа римский есть наместник Бога на Земле, — вдруг завизжал примас. — А Бог владеет всей Землёй!
— У каждого свой Бог. — Игумен Волоцкий сделал тягучую паузу. — Но Бог, он на Землю не претендует. Души свои мы ему доверяем, а не Землю.
— Пусть Елена Ивановна перекрестится в нашу веру, — шевельнулся Станислав Нарбутович, отмахиваясь от суетливого примаса. — Король Александр на этом настаивает, и польская рада настаивает и литвинский сейм. Неладно станет, если муж и жена в одной постели спят, а в разных храмах молятся.
Вот и попались! Игумен Волоцкий достал из широкого рукава своей добротной рясы большой кусок отлично выделанной кожи. Кожа древняя — сразу видать. Прочитал с выражением:
— «...Думаете ли вы, что я пришёл дать мир Земле? Нет, говорю вам, не мир, но разделение; Ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться: трое против двух и двое против трёх; Отец будет против сына и сын против отца; мать против дочери и дочь против матери; свекровь против невестки и невестка против свекрови своей...»?[47] — Игумен свернул кожу, глянул волчьим глазом на примаса католиков. — Откуда я чел сии благие слова?
Примас побледнел. Повернулся за подмогой к своим, посольским. Те глядели в пол. Иосиф лукаво сморщил губы:
— Неужели не памятно вам сие Евангелие? И тебе, примас? Так, согласно письменам апостола Луки, проповедовал Иисус, рождённый от Девы Марии, почитаемой вами, католики. Мысль его о разделении вы поняли? Принимаете её? От Иисуса Христа, который имеет имя ещё наше, тайное, православное — Галаад, принимаете ли? Словеса праведные? Принимаете или нет, в Господа Бога вас...
— Вас спрашивают! — проревел Данило Щеня, гася явную ругань игумена.
Примас католикус заверещал нечто латинское. Станислав Нарбутович дёрнул его за полу сутаны, да так сильно, что примас очутился на полу, перекинувшись через лавку. Станислав Нарбутович встал:
— Закрываем посольство. Княжна Московская, Елена Ивановна, невеста короля литвинского, станет пребывать в городе Боровичи, данном ей на кормление нашим сеймом. Там, у себя в замке, пусть ставит домашний православный храм. А там...
Данило Щеня от радости заржал, как конь стоялый. Эх, молод ещё посольство творить, торопится... Смеясь, Данило тут же подтвердил:
— Посольство закрываем. Государь всея Руси Иван Васильевич, великий князь Московский, титлом Третий, велел по закрытию посольства немешкотно провести обрядовое венчание в Успенском соборе и вашему посольству вести нашу княжну Елену Ивановну, жену короля Александра, к мужу её!
Станислав Нарбутович от неожиданности дёрнул себя за бороду, но попал в бритый подбородок. Эт её, в домовину с костями, эту веру католическую! Голый подбородок вместо Божьей благодати, стыд и срам! Но подарок Данило Щеня сделал послам богатый. Литвины и не полагали так быстро соединить Елену и Александра. Король литвинский будет нежданно рад!
Слышавший за дверью весь скоротечный ход переговоров Иван Юрьевич Патрикеев злым шёпотом матюгнулся. Литвины попались! И весь замысел быстрой перемены власти на Руси тут же рухнул. Как чел это проклятый Громобой Волоцкий? Ведь он о разделе чел! Не зря и с большим намёком!
