Однако после этих слов хозяин чайной не двигался с места, а принимался скучливо разглядывать собственные пальцы. Цена составляла не агату и даже не глорию, и платилась не за ценные сведения, а лишь за проверку. Сунув в карман елену-другую, хозяин чайной посылал девицу за книгой, перелистывал страницы и с печальным видом разводил руками:
— К великой скорби, в моем заведении славный Хорам не заключал сделок.
— Тогда верни монету!
— Сожалею, но не вижу к тому причин. Я приложил усилия и сделал то, о чем вы просили. Потраченные мною силы уже не вернуть назад в тело.
Бакли знал, что леди Магда Лабелин отчаянно скупа и вытрясет из него душу за любые лишние затраты. Но только в том случае, если он потерпит неудачу. А значит, вывод прост!
Уже клонилось к закату, когда Бакли нашел нужное заведение — чайный дом Эксила. Эксил, этот наглый пузан в чалме, вытряс из Могера целых три елены и стал листать книгу, слюнявя толстые пальцы и бормоча:
— Не думаю, что выйдет толк… Господа, я помню каждого клиента, ибо дорожу ими, как пустынный путник утренней росою. И раз уж моя отточенная память сразу не сообщила нужное имя, то… Как вы изволили сказать — Хорам Паулина?
Да, он побывал здесь! Именно в чайном доме Эксила купец из Короны Хорам Паулина Роберта приобрел шаванку Низу за цену в пять эфесов.
— Недорого, — хмыкнул Бакли.
— О, совершенная правда! Пять эфесов — почти самая ничтожная цена, слыханная мною. Помню только случай, когда одну девицу купили за два золотых, — но она была кривая на один глаз и с пятном на пол-лица. Уж и ума не приложу, зачем понадобилась…
— И отчего эта Низа была так дешева?
— Боюсь, что боги осквернили ее самым мерзким недостатком женщины — строптивостью. Теперь, когда луч воспоминания озарил тот день, я ясно вижу: Низа вылила кувшин вина на голову славного покупателя.
— Хорама?!
— Нет, другого человека — известного в городе Тимерета. Славный Тимерет является знатоком и ценителем женщин, он из тех, кто определяет рыночную цену. Когда шаванка унизила его, ее стоимость упала, как слепой баран со скалы.
— А кто продал Хораму Низу?
— Ганта Гроза из Рейса, один из крупнейших поставщиков пленниц.
— Где можно найти Низу теперь?
— Очевидно, там же, где и вашего Хорама, если только он ее не придушил. И не сотрясайте воздух лишним вопросом — я не знаю, где Хорам. Не имею дел с мужчинами, что прельщаются дешевкой.
— А ганту Грозу или Тимерета?
— Пх. Каждым словом, господа, вы обнажаете свое невежество. Грозу ищите под стенами Мелоранжа, ведь он — один из первых всадников Степного Огня. А Тимерет, наверное, сидит в чайной Валериона — именно там он любит вести свои дела.
Когда покинули заведение Эксила, Дейв сказал:
— Этот тип темнит, чтобы мне в земле не лежать.
— Как все типы в этом драном городе, — огрызнулся Бакли.
Они нашли Семерку и Восьмерку, потных и злых. Бакли дал им поручение, а сам с Дейвом и Девятью отправился в чайную Валериона. На счастье, Тимерет оказался там, и даже согласился побеседовать с Могером бесплатно.
— Желаешь женщину, славный? Я помогу, женщины есть. Война в Литленде испортила рынок: шаваны заняты дракой, привоза нет, девиц мало и все низкородные. Но Тимерет бы не был Тимеретом, если б оставил голодать своих клиентов. Скажи теперь, какую хочешь, а завтра приходи снова — и я подыщу тебе точно под заказ.
— Подыщи мне купчину, — ответил Бакли. — Кряжистый, бородатый, прибыл в августе из Короны, купил небесный корабль, зовется Хорамом.
— Бедолага, — сказал Тимерет.
— Я или Хорам?
— Вы оба. Хорам — потому, что не умел управлять деньгами. Монета — как конь: если не держишь в узде, то понесет свет за очи. Вот и Хорам утратил ум в тот самый день, как обрел богатство. Захотел женщину — приобрел такую дрянь, что тошно вспомнить. Захотел прибыли — купил самый гнилой товар во всем Лаэме. От козы больше удовольствия, а от тухлой рыбы больше прибыли, чем от его покупок!
Тимерет хлопнул Бакли по плечу:
— Но я-то вижу, славный: ты — не такой, как он. Он из одного теста слеплен, а ты — из другого. Ты-то знаешь, где товар на полтинку, а где — на сотню золотых. Потому скажи без стеснения: какую женщину ты хочешь?
