— Светлана Сергеевна, выпейте вот эту штуку.
— Элениум? Спасибо. Не судите строго бедную женщину. Я больше не буду. Никогда. Она ведь и меня убила. Тоже.
— Ну почему сразу «убийство», «самоубийство»? Если предположить несчастным случай?..
— Несчастно отравились цианидом…
— Кстати, я смотрел, из сейфа пропал наш цианид кали чедэа. Правда, в вещах… ну… их он тоже не обнаружен.
— В вещах и не должно быть. В таких случаях он чаще в организмах. Отличный яд. Давит на корню процессы окислительного фосфорилирования — дыхательную цепь в клетках. Доза слоновья — мы с Жекой хотели взять половые клетки на предмет оплодотворения с подсадкой в женский организм — ни одной живой.
— Почему вы с порога отметаете несчастный случай? В бутылке, например, до разлива вина хранился этот самым цианид кали, который применяет противу крыс или еще где…
— То есть, ты хочешь сказать, что какой-то бухарь Вася сдал такую бутылку, ее почему-то забыли помыть, разлили вино и потом именно это вино они и выпили?
— Где-то так…
— Вероятность такого события равна что-то один из э-э-э… миллионов восьмисот… И то вряд ли.
— А вы говорили, что они оба уникумы, что таких больше нет во всем подлунном мире? Как же здесь со статистикой?
— М-да, здесь она еще страшнее. Один на миллиардов так девятьсот.
— Мужики, но тогда то, что случилось вообще не бывает.
— Надо полагать, что да, не бывает.
— «Есть много, друг Горацио, на свете…»
— По-моему, время настало нам разбегаться. В смысле лаборатории. Мы не можем исследовать чудо.
— Которого, кстати, уже и нет.
— М-да.
— Разливай остаток, мужики, пусть наше чудо ТАМ полетает. Он мечтал об этом.
— Перестань! Ты, Мен, думаешь, что он был неправ? Я знаю, ты так думаешь. А он, наверное, только один и был прав. Он хотел летать! А вы?.. Репрессия, дерепрессия, регуляция, масса блестящих статей и две кандидатских!
— Прекрати истерику. Этому больше не наливать.
— А хотел летать, так нечего в науку лезть, шел бы в аэроклуб
— Ну и плевать я на вас хотел. Уйду лучше в «мясо-молоко» деньги зарабатывать. Ни я, ни ты, и вообще никто больше летать не будет!
— А Регина даже в гробу красивая была. И легкая. Я, когда гроб нес, чувствовал. Обычно покойники тяжелые, а эта… М-да…
— Что со Светланой?
— Да так, голова разболелась. Я ей таблетку дал.
— Мужики, такое впечатление, что снег не ложится на землю, а вонзается в нее.
— Это он просто тает. Тепло…
— Для снега тепло. Для меня не очень. Какая-то тварь вчера перчатку сперла. Пришлось и вторую выбросить. На фиг мне одна?
— А откуда у него пистолет?
— Это ему в органах выдали. По моему ходатайству. На случай отстреливаться, если что.
— А почему он был при нем?
— А он всегда при нем. Был…
— Только гитары не надо.
— Я спою его песню. Помните?
— Как чувствовал…
— Кто знает, подпевайте. М-м-мм..
Наверх, попав в могилу, не полезу.
И больше мне не предавать друзе-ей.
Красавица, не пой веселых песен,
Вином мою пустую грудь зале-е-ей
— Давайте раз и навсегда прекратим разговоры на, эту тему. Я охотно проанализировал с вами все версии этой, да страшной, истории. И теперь могу сказать. Имею право. Дело в том, что случай нашего летуна довольно простенько решается в плане генетики. Там достаточно пары-тройки мутаций точечных и еще, пожалуй, одну линейную в блокиатор. И все. «Эрент» бы заработал. В общем, это было ясно с самого начала. Славка уже даже рассчитал какие мутации куда и чем вносить, чтоб чего не вышло. Только мы не шли на это. Мера ответственности уж больно велика. Как бы это сказать? Он же не о науке, не о человечестве думал. Да вы и сами знаете. Он ЭТО совершил, он — преступник, человека убил. Даже не одного, а двух. Он детоубийца, а страшнее этого ничего не бывает! А мотив: после субботнего чая, когда мы пленку с симпозиума слушали, я ему по дороге домой все и рассказал. По поводу мутации аллельного гена. И сказал, что в таком случае он будет работать и у женщин. Дикси. Разумному достаточно.
— Нет! Саша, вы лжете!
— Светлана Сергеевна, вам бы лучше не приходить. Славик, проводил бы ты ее до дому. Как бы под машину не угодила.
— Нет, Саша! Нет! Вы просто злы на него. Вы завидуете ему, чисто по-человечески. Это он был выдающимся, а не вы. Вы были вынуждены работать для него и вам это неприятно. Я понимаю вас и прощаю. Даже за то, что вы молчали, а не занимались делом. Не судите и не судимы будете. Вы злы, а злым быть нельзя. Никогда, Саша.
