Яблоневая долина - страница 86

– Смотри, чтобы не прилипла, а то потом не избавишься от неё, – предупредил он.

После позднего завтрака продолжили подробный осмотр помещений. Мёнгере наткнулась на склад одежды: брюки цвета хаки, рубашки оливкового цвета, тёплые куртки. И ботинки: непромокаемые, дышащие, лёгкие, будто сошли со страниц рекламного буклета. Потом, когда Глеб отмокал в душе, на него нахлынуло: до чего же он докатился – радуется простым вещам, которые у людей каждый день и не надо задумываться, как их раздобыть. Он опустился на кафельный пол и сжал голову руками. Вода стекала по спине и исчезала в сливном отверстии, а Глеб всё сидел, не в силах подняться.

В дверь постучали.

– Поэт, с тобой всё хорошо?

– Да, – ответил тот, – скоро выйду.

Вставать не хотелось. Глеб мог бы провести здесь вечность: всё под рукой, даже лекарства отыскали. Целую вечность в проекции квадрата Малевича в трёхмерном измерении. Может, им остаться тут? К радуге они точно опоздали, а на базе можно перезимовать, продуктов хватит. Если только кислород под куполом не кончится. Интересно, как он здесь генерируется? И что за магнитные поля заставили двигаться плиты? И почему базу покинули?

Снова раздался стук.

– Глеб, – позвала Мёнгере, – ты скоро? Мы уже готовы.

Глеб с силой провёл по лицу: как же он устал. Был бы один, плюнул бы на всё. Только он отвечает за Приша и Мёнгере, а они за него. Он напялил на себя чистую одежду и вышел из душевой.

– Слушай, – к нему бросился Приш, – мы с Красавицей обнаружили странную комнату.

В прошлый раз в дальнем углу коридора ничего не было, тупик. Теперь же там дырой в стене зияла распахнутая дверь – ничем не примечательная, белый пластик. Непонятно, почему они прошли мимо неё раньше, будто глаза кто отвёл. Похоже на ментальное воздействие. Может, на этой базе проводили разработки направленного гипноза.

Глеб вошёл в комнату. На самом деле странная. Обита войлоком и вся в проводах. Провода подключены к мониторам, различным датчикам, нарукавникам. Видимо, чтобы снимать показания с человека. Во время эксперимента, наверное. Глебу не хотелось думать, какие опыты проводились на людях. Возможно, что и ничего страшного – изучали воздействие планеты на человека.

Глеб представил себя на одной из этих кушеток, опутанным проводами, как змеями. От одной мысли сделалось нехорошо, словно что-то из истории болезни. Как там было?

В последние дни в памяти часто всплывали стихи, чужие. Глеб тосковал по дару и понимал, что потерял его навсегда. Потому что… Потому что он загадает совсем другое желание. Не для себя, а для других поэтов и сказочников, потому что так надо. Глеб уже принял решение. Лишь бы Мёнгере захотела быть с ним, без неё будет совсем худо.

Вот и они никак не сдохнут, идут и идут. Вечные странники. Даже Хранитель пути потерял к путникам интерес, ничем не обозначает своё присутствие.

Глеб очень хорошо понимал неизвестного ему Валеру: он бы тоже не смог лежать привязанным, беззащитным. Больные стихи больного человека.

В этой комнате Глеб ощущал себя так же. Нахлынула слабость, как тогда, в душевой. Ноги подкосились. В последний момент Глеб ухватился за спинку кровати, а потом всё поплыло.

Аврора смотрела печально. У неё, Авроры Сияющей, всегда присутствовала во взгляде некоторая беззащитность и обречённость, теперь это усилилось.

– Почему ты уехал?! – спрашивала она простуженным голосом. – Я ведь бросила ради тебя столицу, жениха, спокойствие. А ты укатил чёрт знает куда!

В её груди что-то булькало, как в кипящей кастрюле.

– Мне сказали, что ты отказался от крыльев, – продолжала она. – Я носилась по городу и искала тебя. Под дождём. Спрашивала людей, но никто тебя не видел. Чёртов город поглотил твои следы.