— Прошу простить меня, господин полковник. Я действительно за эти два года забыла некоторые инструкции Центра. В практической работе о них нередко забываешь. Поскольку в практической работе они бесполезны. Я вполне сознаю свою вину и смею заверить вас в том, что исправлюсь. Прямо сейчас, — добавила она.
Ван дер Хаальс фыркнул.
— Вас могила исправит, — сказал он и постучал по столу.
Он не был ни мстительным, ни злым человеком. Он просто любил порядок и считал, что только благодаря порядку их Центр благополучно осуществляет свою деятельность. Он был абсолютно уверен в этом. Сколько операций проваливается только по причине недисциплинированности и безответственного отношения к тем или иным пунктам правил и инструкций! Тот факт, что эта безалаберная девчонка еще ни разу не провалилась, он приписывал ее редкой удачливости. Но рано или поздно девчонка проколется, и именно по причине наплевательского отношения к внутренним законам организации.
— На сегодня все, — произнес он холодным тоном. — О следующей нашей встрече вас известят. Пока я воздержусь рекомендовать вас к оперативной работе. Дело не в вашей… манере разговаривать с начальством. Два года перерыва — это довольно-таки большой срок. Тесты показывают, что вы не утратили навыков.
Но одно дело — пройти испытания в учебных условиях. И совсем другое — пройти их перед лицом реальной опасности. Я не собираюсь отправлять вас на верную гибель.
Жаклин задохнулась от обиды.
— У вас нет никаких оснований, — сдавленным голосом произнесла она. — У многих новичков показатели ниже вполовину. И вы даете им рекомендации.
— Вы хотите начать с нуля? — усмехнулся ван дер Хаальс.
Она снова встала по стойке «смирно».
— Да, я готова начать с нуля.
— Ну, ну… — пробормотал полковник. — Если бы мы могли себе это позволить… Я вас больше не задерживаю. Да, кстати, последний на сегодня вопрос. Как зовут вашего ребенка?
У Жаклин дрогнул подбородок. После паузы она тихо произнесла:
— У меня нет ребенка.
Главный консультант по внутренним вопросам (так расплывчато называлась должность «серого кардинала» Центра Аллена Вендерса) закончил просматривать информацию, оторвавшись от монитора, откинулся на спинку вращающегося кресла и повернулся к полковнику.
— Не думаю, — усмехнулся он, — что тебя смущает отсутствие рекомендации службы персонала в лице этого… кабана дер Хаальса.
Полковник Николсон утвердительно кивнул головой.
— Видишь ли, женщины в нашей организации, — продолжал Вендерс, — всегда головная боль. Но ты можешь предложить способ, как обойтись без них?
— Елизаветинский театр обходился, — произнес Николсон густым басом.
Вендерс захохотал.
— «Весь мир театр, и люди в нем — актеры»? Джеймс, наши «зрители» не ограничиваются, увы, лицезрением так тщательно поставленных нами спектаклей. Им иногда актера не только увидеть, но и пощупать хочется. И если у них нормальная сексуальная ориентация, то от твоего рецепта у них, да и у нас с тобой, смогут возникнуть проблемы.
— Что-то я не припомню операции, когда Жаклин Ферран… щупали, — полковнику с трудом удалось повторить слово Вендерса. Обычно он придерживался пуританских правил словоупотребления в разговоре. — Во всех случаях ее вполне мог бы заменить мужчина.
— Ты как будто говоришь о какой-то абстрактной женщине, а не о Жаклин Ферран, — сердито произнес Вендерс. — Если ты ее можешь заменить, я буду очень рад. У меня она без работы не останется. Я бы отдал половину своего корпуса спецназначения за то, чтобы ее заполучить. Не хочешь поменяться? Я не шучу.
— Погожу пока, — смиренно ответил Николсон.
— Ага. Тогда что тебя гложет?
— Женская природа. После таких передряг человек не может остаться прежним. Тем более женщина.
— Спрошу иначе, — терпеливо сказал консультант. — Чего ты боишься? Предательства? Трусости? Физического несовершенства?
— Непредсказуемых поступков, — сразу же ответил полковник.
Вендерс улыбнулся:
— По-моему, лейтенант Ферран именно этим всегда выгодно отличалась от всех твоих сотрудников.
— Вот именно! — горячо воскликнул Николсон. — Но тогда с ней было все в порядке. Разум отдельно, чувства отдельно. Никакого смешения. Вся ее непредсказуемость была основана на четком расчете. А сейчас я не уверен, что ничего не изменилось. Она стала матерью, она потеряла отца своего ребенка, в Лионе ей пришлось пережить много неприятных событий. По инерции она так же непредсказуема в поведении, но где гарантия, что теперь ею будет двигать разум, а не эмоция?
