Анатолий тоже обратил внимание на такой однобокий подбор гостей предстоящего празднества — и выводы он делал такие же, как эта девушка.
— Может, вы ещё что-то заметили, Аня?
— Я же говорю — это долго объяснять. Есть мелочи, которые ничего не скажут человеку постороннему, но я-то вижу, что всё теперь не так, как было прежде.
— Вы спрашивали своего отца напрямую?
— Нет, — покачала головой Аня. — Он всё равно ничего не скажет.
— Он вам не доверяет?
— Просто не считает меня равной себе. Я всю жизнь буду для него несмышлёным ребёнком. Даже когда у меня уже будут свои собственные дети.
— Когда вы почувствовали, что возвращение не предусматривается?
— Это происходило постепенно. Накапливалась какая-то информация, и я видела, что всё идёт так, будто здесь нас уже ничто не держит. Вчера я сказала Виктору, что уезжаю. Он знал ещё раньше, что отъезд предполагается, и нисколько не удивился. Но я сказала ему, что могу уехать навсегда…
— Зачем сказали?
— Я не хочу уезжать.
— Из-за Пастухова?
Пауза, после которой — лёгкий, едва угадываемый вздох:
— Д-да.
Мяла в руках платочек и очень волновалась, это было заметно.
— И тогда он сказал, что может меня увезти. Мы просто уедем, и всё.
— То есть он вас как бы похитит?
— Ну, да, — слабо улыбнулась девушка.
Потом ей, наверное, показалось, что всё это очень отдает ребячеством, она подумала и поправила саму себя:
— Дело не в этом, конечно. Просто очень страшно расставаться, зная заранее, что теряешь человека навсегда…
— Что вы ему ответили?
— Ничего. Я растерялась.
Вот такой, растерянной и расстроенной, Китайгородцев её вчера и видел. Всё совпадало, всё выглядело правдоподобно. Версия без изъянов. К тому же Анатолий был склонен верить этой девчонке. И всё-таки он спросил:
— Вы знаете охранника вашего отца по имени Сергей?
— Да.
Совершенно спокойно ответила.
— Где и при каких обстоятельствах вы видели его вчера?
Нахмурилась, вспоминая.
— Я его не видела.
— Это точно?
— Да.
— А Виктор может знать о существовании Сергея?
— Вряд ли. Он здесь вообще никого, кроме меня, не знает.
— Ещё один вопрос. Вы вчера весь день были вместе с другом?
— Да.
— И он не отлучался? Никуда не уезжал на вашем снегоходе?
— Нет. А почему вы спрашиваете?
— Так, просто, — пожал плечами Китайгородцев.
Бедная девчонка.
— Вам известно о том, что ваш друг употребляет наркотики?
— Д-да.
— Давно это с ним?
— Похоже, что да. Но я думаю, что это излечимо. Ведь правда?
Посмотрела с надеждой.
— Возможно, — не стал ее разубеждать Анатолий.
Он поднялся, чтобы уйти.
— Скажите, он стрелял в вас? — быстро спросила девушка.
Этот вопрос, похоже, не давал ей покоя все время, пока они беседовали.
— Нет, — солгал Китайгородцев.
Что, кроме дополнительных страданий, ей добавит его правдивый ответ?
— А вы знали, что у него есть оружие, Аня?
— Нет.
— И даже не подозревали?
— Нет!
— Хорошо, — кивнул телохранитель. — Извините меня за то, что я вас побеспокоил.
⁂
Тапаев его уже ждал.
— Что учудил этот подонок? — спросил он у Китайгородцева, когда тот вошёл в кабинет.
Судя по мрачному виду клиента, начальник охраны уже успел доложить ему о причинах внезапной утренней пальбы, всех поднявшей на ноги.
— Парень находился в состоянии наркотического опьянения, — сказал Анатолий. — Что уж там ему пришло в голову, я не знаю, но он вдруг открыл огонь.
— Всех гостей перепугал, наверное, — с досадой произнес Тапаев.
— Думаю, что да.
— Он и гранату бросил, как я слышал?
— Учебная, — лаконично сообщил телохранитель.
— Но ты-то не знал, что учебная, когда на неё пузом плюхнулся?
— Не знал.
— Так что ты — всё равно молодец, — оценил Тапаев. — Слушай, а может, ты со мной в Цюрих полетишь, а?
Наверное, ему подумалось, что неплохо бы всегда иметь рядом с собой такого вот человека, который в случае опасности без малейших раздумий бросится на предназначенную не ему гранату.
— Я подумаю, — дипломатично ответил Китайгородцев.
Не мог же он сказать Тапаеву, что тому для начала неплохо было бы благополучно выбраться отсюда, а уж потом размышлять о Цюрихе…
— Надо связаться с милицией, — сказал Анатолий.
— Зачем? — приподнял бровь Тапаев.
— Этот парень…
