⁂
Уже затемно прибыл автобус с охранниками из «Барбакана». Анатолий распорядился, чтобы автобус подъехал непосредственно к гостевому дому и прямо под окнами был разыгран настоящий спектакль. Из автобуса один за другим вываливались дюжие охранники совершенно невообразимой богатырской комплекции — так увеличивали их габариты пудового веса бронежилеты пятого класса защиты, способные уберечь даже от бронебойной пули, выпущенной с пятнадцати метров. Сферические шлемы на головах, карабины «Сайга» на изготовку, гулкий топот тяжёлых кованых ботинок, отрывистые команды Китайгородцева, и всё это — в призрачном свете уличных фонарей, с длинными пляшущими тенями, с недалёким лаем сходящего с ума от бессильной злобы сторожевого пса, сидящего на цепи. Обитатели гостевого дома прилипли к окнам, с настороженным любопытством наблюдая за случившимся вдруг переполохом. Как раз для них Анатолий и разыгрывал этот спектакль. Среди этих обитателей дома, как он искренне верил, был враг. Настоящий враг. И этого врага Китайгородцев хотел напугать. Заставить затаиться, отказаться на время от исполнения своего плана, подарив таким образом телохранителю драгоценное время. Время, которого ему катастрофически не хватало.
Противника Анатолий хотел задавить массой. У него теперь было много людей, просто до неправдоподобия много, и он мог перекрыть оба дома — и хозяйский, и гостевой, — и ещё у него оставались люди для патрулирования территории. Он перекрыл все «слепые» зоны, все места, где враг мог пройти незамеченным, и если теперь Тапаева какое-то время продержать на расстоянии от его гостей, просто никого к нему не подпускать — можно спокойно вычислить убийцу. Ведь тот всё равно себя проявит — потому что неожиданно для него условия игры изменились, всё теперь стало по-другому, лично для него задача неимоверно усложнилась, превратившись практически в невыполнимую… И он занервничает — он уже занервничал — и какую-то ошибку непременно совершит.
Китайгородцев лично распределил своих людей по постам, каждого проинструктировал. Нечеловеческое напряжение последних суток отпускало его. Так ныряльщик, заплутавший в подводном лабиринте и не надеющийся уже на благополучный исход, вдруг вырывается наверх и делает спасительный вдох — и у него теперь ещё всё впереди! Даже настроение у Анатолия улучшилось. Вот в таком приподнятом настроении он и наткнулся на мрачного начальника тапаевской охраны.
— Что с тобой, Ильич? — спросил Китайгородцев и хлопнул Богданова по плечу, демонстрируя свое к нему расположение.
— А Сергея ведь так и нет, — сказал тот, никак не желая заразиться хорошим настроением. — Охранника, которого я еще днем на проселок послал. Он из леса так и не вернулся.
⁂
Порядком нетрезвый Юра встретил Китайгородцева в коридоре гостевого дома. Покосился на входную дверь, за которой прохаживался вооруженный охранник из «Барбакана», и шёпотом спросил:
— Что тут за военные действия затеваются?
— К празднику готовимся, — будничным голосом сообщил Анатолий. — Обычные мероприятия. Вам не о чем беспокоиться, поверьте, — улыбнулся ободряюще-доброжелательно и пошёл дальше.
Костюков играл с Ритой в шахматы. Китайгородцеву девушка обрадовалась как родному.
— Привет! — сказала она, просияв счастливой улыбкой. — А я жду, когда ты придёшь и напоишь меня чаем…
— С коньяком?
— С коньяком.
— Сейчас, — пообещал Анатолий. — Мы только поговорим о делах.
Он вывел Костюкова в коридор.
— Я видел, что наши приехали, — сказал тот.
— Да.
— Ты чем-то недоволен? — обнаружил вдруг Костюков.
— У нас пропал человек.
— Кто?
— Тапаевский охранник.
— Сбежал, что ли?
— Не похоже. Это тот парень, которого мы отправили в лес, к проселочной дороге.
— Не вернулся?
— Нет.
— Но почему раньше не хватились?
— У него было задание: дойти до просёлка, затем по тому просёлку пройти километров по десять в каждую сторону, чтобы посмотреть, что поблизости есть интересного. Там быстро не управишься. Но до темноты он должен был возвратиться.
— Версии есть?
— Версия одна: случилось несчастье.
— Ну, что ты сразу худшее предполагаешь! — попенял товарищу Костюков.
