— Вот сюда, Толик. Здесь — собачьи следы, видишь? Это наш кобель тут бродил. Сюда никто не заходит. Ты понимаешь? Когда забор ставили, специально этот кусок прихватили. Генрих Эдуардович хотел бассейн сделать. Потом прикинули, сколько деревьев придется вырубать, и решили все оставить, как было. И тут нет ни дорожек, ни тропинок даже. Никто здесь не появляется.
Почти сразу Китайгородцев увидел забор. И — разрытый снег!
— Пёс раскопал, так думаю, — сказал Богданов. — Учуял, видно. Вот, полюбуйся!
У самого забора виднелся какой-то провал. Неглубокий. Как раз такой, чтобы под забором смог пролезть человек.
— Вот доски и смёрзшийся дёрн, — говорил Андрей Ильич. — Прикрыто, видать, было. Замаскировано. А пёс учуял. И раскопал!
Анатолий нырнул в лаз. Грунт был выбран аккуратно. Ровные, почти гладкие, стены. Копали явно по теплу — осенью или летом…
— Когда сигнализацию по периметру территории монтировали? — спросил у начальника охраны.
— Прошлой осенью.
Значит, осенью этот лаз и вырыт. Уже после того, как установили сигнализацию. Иначе рабочие его обнаружили бы, конечно…
Китайгородцев прополз по недлинному туннелю — и упёрся в преграду. Дальше пути не было. Он приподнялся, выжимая нависший над ним «потолок» спиной — и тот вдруг легко поддался. Телохранитель вывернул прикрывавшие вход в лаз доски, выпрямился в полный рост. Он стоял с внешней стороны ограждаемой забором территории, и прямо перед ним был сплошной лес — и давным-давно никем не нарушаемый снежный покров. Только кое-где виднелись птичьи следы.
Тем же путем Анатолий вернулся к своему спутнику.
— Что скажешь? — спросил тот.
Сам он вряд ли понимал, что происходит, и хотел услышать версию Китайгородцева.
Телохранитель осмотрелся по сторонам. Прошедший накануне снег присыпал следы, но всё же кое-что можно было разобрать. Вот бегал пес — тот самый кобель, который разрыл замаскированный лаз. А вот легко угадываемая цепочка человеческих следов, присыпанных снегом. Человек вышел из-за деревьев и приблизился к забору — метрах в десяти от того места, где был вырыт лаз. Потом пошёл вдоль забора. Дошёл до лаза. А от него ушёл в сторону дома.
— Что скажешь? — опять спросил Богданов.
— А ведь следы свежие, да? — предположил Анатолий, не отвечая на вопрос своего собеседника. — Когда это у нас снег шёл? Сегодня ночью? Так?
— И вчера ночью.
— Да, — вспомнил Китайгородцев. — И вчера. Но следы — свежие, согласен?
— Согласен.
— Вчерашние только…
То есть между последним снегопадом и предыдущим. Богданов понял.
— Не уверен, — покачал он головой.
— Думаешь, еще до предыдущего снега человек тут бродил?
— Возможно. Знаешь, я у ребят своих спрошу, может, кто из них тут прогуливался.
— Э-э, нет! — всполошился Анатолий. — Ни у кого ни о чём спрашивать не надо! Полный молчок. Забудь про эти следы. Сделай вид, что ты их вообще не видел. И даже сюда не забредал. Ты мне скажи вот что. Там, за забором, — что?
— Лес.
— В город так можно выйти?
— Город — в другой стороне!
— Но там что-то должно быть… Железная дорога?
— До железной дороги — километров сто.
— Шоссе?
— Ну, какое тут шоссе? — Андрей Ильич пожал плечами. — Один лес кругом.
— А в лесу проселочные дороги есть?
— Есть.
— И в той стороне — тоже?
— Да. Но до неё — несколько километров.
— Сколько? — быстро спросил Китайгородцев. — Десять километров? Двадцать?
— Километра три или четыре…
— А куда та дорога ведёт?
— Не знаю. Я по ней ни разу не ходил.
— У тебя лыжи есть?
— Есть.
— Сейчас же ставь на лыжи кого-нибудь из своих ребят… Такого, чтобы потолковее был… Пусть дойдёт до той дороги, посмотрит, как там и что.
— Что же он там посмотрит?
— Не знаю, — сказал Анатолий. — Что увидит, о том и расскажет. Главное — пусть он пройдет по той дороге километров по десять в обе стороны. Мне надо знать, куда дорога выводит. Вот если бы с воздуха взглянуть! В вашем городке вертолёт есть?
— Откуда у нас вертолёт?
— Да, ты прав — откуда у вас вертолёт. В общем, отправляй своего лыжника!
Телохранитель Китайгородцев:
«С одним моим коллегой произошел примечательный случай. В выходной день ему позвонил клиент и попросил приехать к нему домой. Телохранитель приехал. Клиент лежит в постели, потому как заболел, но ему срочно необходимы деловые бумаги, которые он оставил в офисе. А офис у него — в каком-то гиблом месте, в промышленной зоне на окраине города, и по всему видно, что тут не только болезнь причиной, но еще охраняемому и просто туда не хочется ехать. Он даёт телохранителю ключи от офиса, рассказывает, где лежат нужные ему бумаги. Тот едет на место, проходит через проходную, где мирно дремлет дед-охранник, а офис — как раз на территории завода, который уже давным-давно ничего не производит, и где и в рабочий-то день не увидишь живой души, а в выходной так и подавно. В офисе охранник ищет бумаги там, где ему было указано, но не находит ничего! Звонит клиенту, чтобы уточнить, а тот, как бы между прочим, спрашивает у него: «Ну, как там обстановка?» И тут телохранитель, который на своей непростой работе уже собаку съел, вдруг понимает каким-то седьмым чувством, что никакие такие бумаги его клиенту не нужны! Да и нет тут тех бумаг, похоже… А послал его бизнесмен в офис потому, что ожидал он там каких-то неприятностей, и просто вместо себя направил телохранителя, чтобы посмотреть, чем дело закончится… Когда тот парень рассказывал мне эту историю, он сказал, что самым большим потрясением для него был переход от беззаботности, от ощущения рутинности происходящего к осознанию присутствия рядом опасности! Ехал за какими-то бумажками — а оказалось, что он должен был проверить, нет ли там засады! Его потрясение было не от того, что ему открылось — сейчас, мол, начнётся стрельба и будет кровь… Его потрясение было от неожиданности, от того, что все открылось вдруг, внезапно. Он просто не был к этому готов. Это всегда бьёт по нервам — когда внезапно…»
