— Да. Там — такие завалы…
— Приходится их разгребать, исправляя чужие ошибки?
— Там не ошибки, — поправил Алтунин. — Фирма постепенно стагнировала, медленно умирала. И никому до этого не было дела. Все, впрочем, объяснимо. После кризиса кому стала нужна торговля ценными бумагами? Смешно. А потом ситуация как-то сама собой стала выправляться. Цены на нефть выросли, фондовый рынок ожил, акции стали подниматься в цене — и нашлись люди, которые опять этим заинтересовались. А чтобы торговать, нужна площадка для сделок. Какой-то инструмент. То есть — фирма. Ее перекупили, менеджеров поменяли, но поскольку фирма работает не «с нуля», все прежние сделки приходится учитывать. А это очень сложно… Всегда проще выстроить новый дом, чем перестраивать старый. Правильно?
— Согласен с вами.
Только это Роман Александрович и сказал. Он больше слушал, давая гостю возможность выговориться. Это необходимо — дать выговориться. Потому что только так можно понять, с чем человек к тебе пришел. Важно не то, что он говорит, а что стоит за его словами.
— Я бы отказался, если бы ситуация была иной, — признался Алтунин. — Году в девяносто пятом специалистам моего профиля было легче. Спрос на профессионалов был колоссальный… Приятно, когда не тебе диктуют условия, а ты их диктуешь; когда сам выбираешь, с кем будешь работать, а от чьего предложения откажешься. Сейчас не то. Кризис, — он развел руками.
Они никак не могли приблизиться к главному.
— Прежние хозяева расстались с фирмой легко?
— С радостью, — кивнул Алтунин. — Они не знали, что с этим своим «богатством» делать.
— С фирмой?
— Да.
— Значит, их интересы были соблюдены?
— Всех подробностей сделки я не знаю, но слышал, что прежние хозяева получили все, что хотели.
— А клиенты фирмы не выражали недовольства сменой владельца?
— Для них это — несущественно.
— Вы уверены?
— Абсолютно точно.
— Значит, все дело — в конкурентах?
— В смысле? — приподнял бровь Дмитрий Дмитриевич.
— Я все пытаюсь понять, из-за кого у вас проблемы возникли? Из-за конкурентов? Вы кому-то дорогу перешли?
— У меня нет проблем, — округлил глаза Алтунин и даже руку к сердцу приложил. — С чего вы взяли?
— А телохранитель вам зачем понадобился?
— Ах, вы об этом, — с облегчением рассмеялся гость. — Нет-нет, все не так серьезно. Он нужен не мне, а моей дочери. И ей тоже опасности не грозят, я думаю. Это скорее для подстраховки. Для моего родительского спокойствия.
Наконец-то они подбирались к самому главному.
— Она у меня в поездку собралась. Далеко, за Урал. К подружке в гости. В Европу я ее отпускаю без опаски. А туда, за Урал… — посмотрел многозначительно, предлагая разделить его отцовскую озабоченность. Хозяин кабинета ею явно проникся. Но сам смотрел внимательно, пытаясь вычитать в глазах собеседника что-то недоговоренное. — Ей нужен сопровождающий. Чтобы она была за ним, как за каменной стеной. Этакая нянька, но с пистолетом. Я должен быть уверен, что он ее привезёт обратно живой и невредимой. Сейчас, слава богу, я могу себе позволить нанять охрану для родной дочери.
— Сколько дочери лет?
— Девятнадцать.
— Надолго едет?
— Примерно на неделю.
— А вдруг задержится?
— Нет. У нее — занятия. Она у меня в университете учится.
— Значит, через неделю они вернутся в Москву?
— Да.
Роман Александрович задумался и спросил после паузы:
— Скажите, вам в последнее время кто-нибудь угрожал? Или, быть может, предъявлял какие-то требования?
— Нет.
— А вашей дочери?
— Нет.
— Почему так подробно вас расспрашиваю? Иногда наши клиенты что-то недоговаривают. Скрывают важную информацию. Преуменьшают степень грозящей им опасности. А мы, в силу неполной информированности, действуем неадекватно. Недооцениваем противника. И потом возникают проблемы, — Хамза посмотрел на гостя выразительно.
— Я сказал вам правду, — ответил на это Алтунин. — Ни мне, ни моей дочери никто не угрожал. И я никаких особенных напастей не ожидаю. Ну, скажите мне, если бы моей дочери грозила опасность, разве я сохранял бы спокойствие или что-нибудь таил от вас?
— Да, вы правы, — согласился хозяин кабинета. — Просто я обязан был вас предупредить.
