О. Журавлёва — Министра культуры, да.
А. Проханов: — Министерства культуры…
Задача сегодняшней культуры и задача сегодняшнего понимания истории в том, чтобы соединить белый и красный период, чтобы кончить с этой страшной рознью.
О. Журавлёва — А вот у вас, в вашем восприятии, белый и красный период как-то слились: у вас что государь-император, что товарищ Сталин — одинаково любимые вами персоны.
А. Проханов: — Я это сделал и я это понимаю. Потому что самая страшная драма в том, что вот эти три существующих фрагмента — белый монархическо-православный, красный сталинский и либеральный, самый маленький и самый злобный — все эти три фрагмента друг с другом воюют, сталкиваются, уничтожают друг друга и создают страшную хаотизированную среду. И Мединский вместо того, чтобы соединять, умягчать её… Кстати, Путин умягчает. Он сказал, что «мы будем делать Россию, где будет уютно и красным комиссарам, и белым офицерам». А Мединский опять вгоняет этот клин, вгоняет под ногти эти гвозди. Я считаю, что это колоссальная ошибка, это старт, который отвратил от него очень многих людей.
О. Журавлёва — Какой бы старт министра культуры вас вдохновил, порадовал? С чего бы нужно было начать? Хоры организовать везде?
А. Проханов: — Нет, нет. Я бы, знаете, что сделал? Я бы вместо этой дури, например, поехал бы в Старую Ладогу и немножко поработал на раскопе — там, где копает замечательный ленинградский академик Кирпичников. Он копает Древнюю Русь, он копает первую Русскую империю.
О. Журавлёва — Но это не министерское решение.
А. Проханов: — Мединский — мастер пиара. Он до того, как стал министром, курировал весь пиар московский. Он пиарщик. И эту акцию он предпринял как пиар-акцию. И она неудачная, это фальшивая акция. Она не прибавила ему известности, она влила в его стакан с молоком какой-то кислый квас мерзкий. Поэтому я бы из пиарских соображений поехал бы туда, где над Волховом, на Старой Ладоге, над могилой, там не знаю, мнимой или действительной князя Олега идут раскопки. А потом уж занимался бы Pussy Riot. Потому что он должен был заявить себя как фундаменталист.
О. Журавлёва — Но ведь Pussy Riot тоже должно заниматься Министерство культуры?
А. Проханов: — Pussy Riot занимается Гельман. Теневым министром культуры является Гельман.
О. Журавлёва — Ой, перестаньте. Вы привязались к Гельману и даже рассказывали что-то про какие-то бюджеты.
А. Проханов: — Я не привязался к Гельману. Гельман ко мне привязался и ко всей России.
О. Журавлёва — Ой, боже ж мой. Не хотите — не ходите на его выставки.
А. Проханов — Да я и не хожу — он ко мне приходит со своими выставками. Ломится ночами в дом.
О. Журавлёва — Да, и доставляет прямо на кухню: «Посмотрите на мои картины». Сергей пишет вам: «6-е июня — день русского языка и день рождения великого русского поэта. Скажите, какое его стихотворение вы считаете самым важным в его творчестве, и какое его произведение вы можете назвать вашим самым любимым, близким для вас?»
А. Проханов: — Я думаю, что «Клеветникам России» — блестящее стихотворение. «Есть место им в полях России среди не чуждых им гробов», — говорю я всем, кто посягает на мою святую родину.
6.06.12.
Либеральный уклад разрушителен для власти
Н. Болтянская: — Александр Андреевич, ну что, вас можно поздравить с тем, что совет Общественного телевидения утверждён президентом, и один из двадцати пяти — это вы?
А. Проханов: — Вы видите, я сегодня во фраке, в торжественном одеянии. Спасибо. Над моей головой нимб.
Н. Болтянская: — Ничего, лопаточки не чешутся, крылышки не растут?
А. Проханов: — Растут. Растут такие, с перепоночками.
Н. Болтянская: — Понятно. А что вы будете делать в качестве члена общественного совета? У вас есть какая-то концепция, что называется?
А. Проханов: — Во-первых, я, видимо, буду довольно часто пропускать его заседания, поскольку я непрерывно ношусь по белому свету, и у меня просто нет времени заседать. Кстати, я ужасно не люблю заседать. Во-вторых, я не знаю, что я должен буду там делать. Не знаю.
Н. Болтянская: — А у вас есть своё видение, Александр Андреевич?
