Сердце радостно колотилось. Почудилось — я легче воздуха. И не иду вовсе, так, парю над землей, едва касаясь ее ногами, исключительно ради приличия.
Опасности представлялись хоть и серьезными, но преодолимыми. Враг — коварным, сильным, но победимым.
Я не сдержался, обнял Лелю и прижал к себе. Желание жаром хлынуло к паху. Между ног потяжелело, и свободные брюки показались ужасно тесными.
Леля прильнула ко мне и не глядя в глаза прошептала:
— Я соскучилась за ночь.
— Я тоже, — вырвалась глупая фраза. — Давай не будем жить раздельно? А? — И чтобы она не поняла превратно, я торопливо добавил. — То есть не обязательно вместе. Но хотя бы в соседних квартирах.
Мы как раз спустились по бежевой лестнице мэрии к выходу на улицу.
Над потолком мигнули датчики — считали ДНК, и блестящие створки дверей разъехались, выпуская нас наружу.
Леля остановилась, подняла голову и наши взгляды встретились. А потом вдруг прильнула, спрятала лицо на моей груди и затихла.
Я обнял ее — сначала осторожно, словно еще не веря, что все это не сон, не фантазия, а затем прижал сильно-сильно. Захлебнулся воздухом, ощущая как бешено бьется в груди сердце, как горячка желания охватывает тело.
— И где же мы будем жить? — тихо шепнула Леля.
— Да где захочешь, — ответил я. И впрямь — какая разница? Пусть выбирает. Мы вместе и это главное.
Я упивался тем, как Леля уткнулась в грудь лицом, как прижалась всем телом. Брюки казались все более тесными, в паху припекало. Хотелось плюнуть на все — на то, что мы на улице и вокруг мельтешат колонисты, на то, что из окна наверняка наблюдают правительственные агенты… Раздеться, позволить телу стремиться к Леле и доставить ей такое удовольствие, чтобы не пожалела о выборе. Чтобы никогда больше и не подумала о другом мужчине. Леля едва ощутимо потерлась о бугор в паху, и я не выдержал. Поднял Плазму на руки и понес в ее квартиру.
Сегодня Валдо, словно бы между делом, сообщил, куда Нестрель поселил Лелю. Титан умел быть нарочитым и деликатным тоже.
…
Я почти добежал до дома Лели и тут… земля содрогнулась.
Затряслась, подбрасывая нас вверх. Грохот и крики взорвали тихую заводь поселения. Казалось, вокруг что-то очень плотное лопается и плюется огнем. И люди беснуются в панике, визжат и орут. Кто-то звал детей, кто-то — жен, мужей. Кто-то просто заходился в отчаянном крике и плаче. Звуки катастрофы всегда такие похожие и неизменно такие разные наполнили воздух стойким ощущением безысходности.
Нас бомбили с космоса! Плазменными снарядами! А этот покровитель Магриса почувствовал неладное или… ему сообщил индиго. Но как?
Они же не могли связаться… Если только…
Если только он…
Леля спрыгнула с моих рук. Огляделась. Натянутая как пружина, собранная, она не тряслась от страха, как день назад, во время пальбы из плазменного автомата. Я тоже не испытывал ни паники, ни ужаса. Наша близость помогала сохранять спокойствие и хладнокровие.
Некоторое время мы стояли в нерешительности. Не понимали — что делать и куда податься.
Вокруг один за другим взрывались дома. Пластик пузырился, натягивался сотнями воздушных шаров и лопался, выпуская наружу клубы дыма и выплевывая копоть. По земле разливались синтетические лужицы, растекалась бежевая кашица. Трава под ней тлела, и темными прожилками застывала внутри светлых пластиковых клякс.
Поселенцы высыпали и высыпали на улицы. Одни метались в панике, другие — действовали как настоящие спасатели. Взрослые хватали детей, мужчины — женщин. Оставалось лишь надеяться, что никто не остался погребенным в горящих домах.
Пожарных как таковых в колониях не было. Тушили поселенцы — добровольные бригады, обученные еще на планетах.
Я заметил, что они уже взмыли в воздух на маленьких рыжих машинках, совсем не похожих на красные пожарные колоссы моей молодости. Спецодежда добровольцев больше смахивала на водолазные костюмы, чем на полускафандры, в которые когда-то рядились пожарные.
Рыжие машинки стаями жуков мельтешили над поселением, изрыгая столбы воды, и новейшие смеси. Они тушили все, что не гасло под водой — проводку, новые синтетические материалы.
