Каменистый пляж выглядел пустынным и уютным. Солнце не жарило, лишь золотило гальку и бликовало на валунах волн. Два деревянных сиденья-тапчана, застеленные мягкими махровыми полотенцами, ждали невдалеке от берега.
Я обернулась к Вайлису. Он улыбался. Улыбался как ребенок, которому удалось чудом выяснить потаенное желание мамы и принести ей то самое, любимое, редкое мороженое.
— Как ты догадался? — спросила я, хотя заранее знала ответ.
— Прости, — Вайлис обезоруживающе улыбнулся снова, пожал плечами и сознался. — Залез в твое досье.
И не успела я составить мнение о поступке спутника, тем более, высказать его вслух, Вайлис поднял руки вверх, словно сдавался и добавил: — Читал только о любимом виде отдыха. Честно.
— Жулик, — усмехнулась я и присела в кресло-тапчан. Вайлис разместился рядом. Не сводил глаз и не переставал улыбаться.
И мне вдруг стало так хорошо и так спокойно. Так безмятежно… Словно все вокруг прекрасно и все в мире создано для нас, ради нашего счастья.
И впервые за долгие годы мне не хотелось мысленно вернуться к прошлому. Вспомнить — когда еще чувствовала себя также чудесно.
Я просто наслаждалась моментом, без оглядки назад.
…
Недолго мы сидели так и болтали о чепухе. О всяких глупостях, вроде того на каком этаже мечтаем жить или какую приобрести машину. В каком районе города хотели бы поселиться, и какой мебелью обставить квартиру.
Мы держались за руки как подростки и смеялись по поводу и без повода.
А потом вдруг с неожиданным воодушевлением перешли к расследованию.
— Есть шикарная идея, как поймать стрелка, — Вайлис приподнялся в кресле, развернулся ко мне и заглянул в глаза. В них зажегся до боли знакомый азарт матерого агента, который ценой многих раздумий нашел-таки способ вывести преступника на чистую воду.
Я кивнула, предлагая Вайлису продолжать. Странно. Но дневного страха и паники не было. Под градом плазменных сгустков я ненадолго растерялась, испугалась, оцепенела. Давненько в меня не стреляли из-за угла. Если и нападали, то напрямую, дрались лицом к лицу. Неведомый противник и огненные снаряды «из ниоткуда» почему-то заставили почувствовать себя совершенно беспомощной. Или всему виной расшатанные нервы?
Но сейчас, рядом с Вайлисом я ничего не боялась. Его присутствие рождало в душе уверенность и спокойствие, каких не испытывала уже очень давно.
— Он использует искажающее поле, — Вайлис хитро прищурился. — А мы используем свое.
— Поле транспортника, — привычно поймала я мысль спутника на лету. Не припомню, когда еще испытывала такое вдохновение во время расследования. — Но мы же не можем его включить… Только биоботы. А у них наверняка все засекречено.
Закончив, я вдруг подумала, что Вайлис, наверняка, и это успел предусмотреть. И не ошиблась.
Спутник пожал мою руку, погладил ее, и по коже побежали мурашки, тепло разлилось по телу.
— Всю информацию кто-то рассекретил, — заговорщически сообщил Вайлис.
— Когда? — поразилась я.
— Не уверен, — пожал плечами Вайлис. — Думаю, когда на нас напали биоботы. В общем…
Его план выглядел очень простым и действенным.
Изложив все в деталях, Вайлис посерьезнел, снова пожал мою руку и потребовал:
— Только пообещай, что не выйдешь из зоны действия поля. Хорошо? Все остальное я беру на себя. Да и Нестрель не из пугливых.
Я выпустила тревогу наружу тяжелым вздохом. Мужчины! Вечно им нужно лезть в самое пекло. Тестостерон, как же без него.
— Ладно, — согласилась нехотя.
— Вот и ладушки, — обрадовался Вайлис. — А теперь давай оторвемся на всю катушку. Ведь так говорили в твоей молодости?
— Неет, — захихикала я. — В моей говорили — оттянемся.
Вайлис подмигнул, и запросил у компьютера виртуальный бар с дискотекой.
Пляж оживился. За стойкой под соломенной крышей появился улыбчивый бармен — загорелый красавец-латиноамериканец в белоснежной майке-алкоголичке. Его джинсы держались на бедрах каким-то чудом. Возле бара столпились туристы всех мастей и рас.
Шоколадная мулатка с копной забавных кудряшек грациозно выгнула спину и подставила лицо солнцу. Ее белоснежное мини-бикини почти светилось на темной коже.
Две натуральные блондинки в алом и оранжевом купальнике спрятались под крышей и поминутно обмахивались пестрыми веерами с грубо прорисованными жар-птицами.
