Огромное окно — от одной стены до другой начиналось на уровне моего живота и заканчивалось под потолком. Талькаирс широким жестом пригласил нас разместиться в креслах — они походили на пуфики, которым придали более-менее четкую форму. Леля села на ближайшее к столу — неуклюжая пластиковая громада загораживала пол окна. На столешнице громоздились полупрозрачные пластины — на них писали талькаирсы. Тончайшие пластины, также как и листы, сшивались в книги, только почти не гнулись.
Нестрель устроился за столом, в таком же розовом кресле, как и Плазма. Я взял другое, оранжевое и поставил рядом с лелиным. Она окатила удивленным взглядом, но ничего не сказала. Снова, как в кабинете Элдара Масгатовича, наши руки почти соприкасались. И сладкий дурман в голове, бешеный стук сердца в ушах на время отвлекли от флирта между Плазмой и талькаирсом. Я снова всем телом чувствовал ее близость. И снова в паху собирался жар, ощутимо тяжелело.
Нестрель ненадолго замер в кресле, переводя взгляд с меня на Лелю. То ли о чем-то догадался, то ли просто изучал залетных агентов. В конце концов, от нас зависели тысячи судеб.
— Давно у вас так? — спросила вдруг Леля. Ее голос выдавал сильное волнение. Неужели настолько переживает за поселенцев? Впрочем… Плазма отдалась первому встречному, чтобы спасти ему жизнь…
Внезапно словно нож вонзился в сердце и провернулся там несколько раз, прежде, чем я понял… Конечно же! Она оживила меня из сострадания. И не понимает — зачем все эти допросы, попытки завести отношения…
Именно отношения. Вот чего я так отчаянно желал. Почему? Я и сам не понимал. Но мечтал об отношениях с ней, с Лелей. Настоящих, долгих, семейных. Мечтал о месте, где ждала бы она. И я звал бы это место домом. Окажись оно здесь, на Муританне или в любой другой колонии, неважно. Неважны удобства, климат. Важна она…
В груди сгустился тяжелый воздух. Но если Леля не хочет никаких отношений, тогда что же произошло между нами вчера? Просто секс?
— «Так» это как? — опять слишком дружелюбно уточнил талькаирс и нажал оранжевую кнопку на стене, вызывая кого-то по внутренней связи.
Я попытался сосредоточиться — мысли о нас с Лелей уносили все дальше от цели визита в инопланетную мэрию и поездки вообще.
— «Так» это стреляют, — ответила Леля после недолгой паузы.
Нестрель поморщился, собирался ответить, но в комнату вошла талькаирса.
Она выглядела гораздо изящней нашего нового знакомого. Мелкие, хоть и резковатые черты лица казались почти красивыми. Родинка над губой придавала облику девушки пикантности.
В отличие от Нестреля, одевалась она со вкусом. Серебристо-серая блузка по фигуре придавала коже оттенок благородного загара. Укороченные штанины узких черных брюк скрадывали недостаточную длину ног. Еще недавно я очень даже заинтересовался бы обладательницей таких ягодиц. Крепкие и округлые они наверняка вызывали в мужчинах совершенно определенные желания. И во мне бы вызвали. До аварии так точно. Талькаирса виляла бедрами при ходьбе, поводила плечами, демонстрируя полушария грудей и острые соски — они просвечивали сквозь блузку. Балансировала на тонкой грани между вызовом и распущенностью. Но на откровенную распущенность не скатывались.
Поразительно! Я ощутил себя богачом, выросшим в пент-хаусе, на пороге предмета хвастовства друга — квартиры средней руки.
Чем откровенней талькаирса соблазняла, тем отчетливей я понимал — как сильно хочу Лелю. Инопланетница, достаточно привлекательная, чтобы завести даже мельранца, не вызывала во мне желания. Хотя желание бурлило внутри просто бешеное. Близость Лели заставляла все мысли улетучиваться. И я радовался тому — насколько мягкое кресло и как здорово оно повторяет любые изгибы тела. В обычном я не знал бы как сесть, чтобы избавиться от дискомфорта.
Талькаирса бросила недвусмысленный взгляд на бугор на моих брюках — он так выпирал, что и полуслепая бы заметила. Зазывно вильнула бедрами, и я ощутил тоже самое, что чувствовал всякий раз, когда Миетта предлагала себя на ночь. Омерзение и разочарование от того, что она не Леля.
Немая сцена длилась недолго. Нестрель позволил талькаирсе несколько секунд любоваться на то, что сделала со мной близость Плазмы, и приказал:
