Все доводы разума испарились, голова совершенно опустела. Внизу живота стягивалось, и снова расслаблялось. Желание подчинило меня себе. Я выгнулась и прильнула к Вайлису. Он застонал, задрожал и принялся расстегивать брюки. Непослушные пальцы Вайлиса не справлялись с молнией. Он дернул штаны несколько раз, и она разошлась. Секунды не прошло, как спутник стащил с меня свободные брюки, проехался ладонями по ногам, и остановился на бедрах. Опустился к животу и продолжил дорожку поцелуев, от которых я извивалась и млела, словно девственница в постели с шикарным мужчиной.
Вайлис сдернул с меня белье, блузку, попытался снять брюки, не вставая, словно боялся, что я сбегу. Не вышло. Он дернул одну штанину, другую, раздался оглушительный треск и брюки разошлись по швам. Вайлис отбросил их и также, уже без сожалений, сдернул плавки. Мог и не снимать. Фактически его белье уже ничего не прикрывало и не сдерживало.
Не давая мне опомниться, Вайлис схватил и буквально насадил на себя. На долю секунды я испугалась, что будет больно. Но… Вайлис остановился настолько вовремя, будто чувствовал меня, понимал без слов. Недолго мы замерли, соединенные вместе. И меня посетило ощущение, что так оно и должно быть. Вот именно так и не иначе. Как вообще можно представить, что меня возьмет кто-то другой?
Сладкий дурман поплыл в голове. Вайлис задвигался — с нажимом, с напором, но заметно сдерживая бешеный мельранский темперамент. Я поймала его ритм, и совершенно потеряла контроль. Вокруг нас вспыхнуло пламя — не настоящее, аурное, но выглядело оно самым настоящим костром.
Я прижималась к Вайлису и отступала, а он догонял, дергал на себя за ноги, чтобы наши тела не расставались. По телу шли сладкие волны — нега и напряжение сменяли друг друга бесконечное количество раз. Внизу живота посасывало, сжималось, нагнетался жар.
Вайлис издавал странные звуки — то ли стоны, то ли рычание. И от каждого по моему телу проходила сладкая дрожь. Наконец, он дернулся и застыл. Выдохнул так, словно только что избавился от ужасной, мучительной боли, или жажды. Ненадолго замер, не отпуская меня, не выходя, и вдруг задвигался снова.
Еще и еще…
И я снова плыла, плавилась воском в его руках и млела, а затем резко натягивалась, как тетива лука. И снова и снова меня встряхивал сумасшедший оргазм.
Спустя некоторое время мы упали на постель, и Вайлис по-хозяйски положил мою голову на свое плечо. Вместо того, чтобы пойти в душ или заснуть, как многие другие мои мужчины, выдохнул:
— Леля… Плазма… Это было… правильно… Так должно быть всегда…
Я хотела возразить. Но решила, что не время.
Он был слишком взбудоражен, слишком возбужден, чтобы принять отказ.
И я прикрыла глаза, давая Вайлису успокоиться, а себе — считать его ауру.
Поразительно! В ней все еще оставалась энергия желания. Не настолько мощная, неукротимая, как недавно, но она не растратилась полностью. Будто бы Вайлису… не хватило?
Зато очень изменились знакомые розовые протуберанцы в его ауре. Они больше не бледнели, не темнели, не дрожали, словно под свирепым ветром. Казалось, внутри ауры Вайлиса цвел огромный розовый цветок. Эмоция созрела. Светло-светло-голубые разводы по всему биополю спутника, уродись он человеком, говорили бы о безмятежном спокойствии. А в дополнении к оранжевым ниточкам — о том, что он почти счастлив.
Но у инопланетников все иначе. Их эмоции окрашивают ауру не так как у землян. Иногда палитра похожа, порой почти идентична, а временами отличается полностью. Мне не доводилось общаться с мельранцами иначе как по телефону. И это очень осложняло чтение ауры Вайлиса.
Как осложняло и оценку ее реакции на мутацию. Признаков близкой смерти я не обнаружила — ни резкого истончения биополя местами, ни разрывов, ни трещин. Уффф… Кажется, облегченный вздох все же вырвался из груди. В ближайшие недели Вайлису ничего не грозит. Но нет никакой гарантии, что превращение в индиго не навредит его здоровью позже. Расслабляться и успокаиваться слишком рано. Все решится в ближайшие недели… Как и судьба нашего расследования, как и наши с Вайлисом судьбы на Муританне.
