Про сталинские времена я пропустила мимо ушей — многозначительно мычала и кивала. Не знаю смог ли он увидеть. Чтобы не раздражаться на длинные монологи Ильи, я представляла, как иду по берегу моря. Ласковые ладошки массажистов-волн гладят ноги, а солнце обливает кожу желанным теплом.
Когда между фразами Ильи уже можно было вставить несколько слов, я вступила в диалог:
— Мне очень нужен твой опыт. Поможешь? — спросила напрямую.
— Чего стряслось? Говори! — предложил Илья, разом прервав рассказ о бессвязных брежневских речах по телевизору и его знаменитых бровях.
— Гм… — замялась я. — Столкнулась тут с проблемой. Во время оживления. Раньше такого не было. Никогда.
— Плазма! Давай уже начистоту! Не зря же ты меня столько времени слушала, — хмыкнул Илья. — Я тебе благодарен. В кои-то веки хоть кто-то не прерывал. Не голосил — какой я зануда. Вываливай напрямую.
— Я оживила полумельранца. Полукровку, короче. И он… у него… Его аура осталась такой же, как у индиго.
— Стоп! — скомандовал Илья. — А сколько прошло времени с момента оживления?
— Две недели с копейками.
Я прямо увидела, как он нахмурил кустистые брови и покачал головой:
— Есть два варианта, Плазма. Либо он станет как индиго, либо…
— Умрет, — закончила я через вздох. — А какой вероятней?
— Ну кто ж его знает, — пожал плечами Илья — я то ли догадалась, то ли снова увидела жест собеседника. — От физики парня зависит. Если тело крепкое, если много мельранских генов, то бояться нечего.
— А есть какие-то признаки? Ну что он выживет или…
— Следи за ним и сама поймешь. Разве ты не видишь, когда человек умирает? Даже индиго без огня в крови заметно.
— Вижу, — растерялась я, усиленно пытаясь вспомнить — были ли признаки разрушения в ауре Вайлиса. — Но он не человек. Он же полумельранец. У него другая аура, — зачастила, с ужасом осознавая, что не поняла и половины того, о чем говорило, а порой даже кричало, биополе Вайлиса.
— Тогда доверься интуиции, — посоветовал Илья. — Слушай, я сказал все, что знаю, — закруглил он разговор. — Если хочешь послушать про Хрущева….
— Нет! — быстро ответила я и отключилась.
— Плазма? Леля? Плазма? — когда взгляд сфокусировался, я увидела Вайлиса — он сидел рядом и тряс меня за плечи.
На спутнике лица не было. Бледный, хмурый, с горящим взглядом он казался воплощением тревоги. Окаменевшее тело дополняло картину. Жгуты мускулов проступили на руках, шее. Желваки ходили ходуном.
— Что? — испугалась я.
— Это я тебя хотел спросить «что»! — возмутился Вайлис. — Я зашел сказать, что остальные биоботы в норме. Что наши вражины повержены. Лежат себе в блоке для запасных деталей балластом. И больше не причинят вреда. Я отключил их совсем. Без питания больше трех суток не протянут. А ты сидишь как статуя и ни на что не реагируешь. Еще немного, и я засунул бы тебя под холодную воду.
— Ах эээто, — облегченно вздохнула я. — Я разговаривала с другим индиго.
— По поводу нас? — Вайлис не отстранился, придвинулся, касаясь меня ногой, бедром и боком. Я чувствовала его каждой клеткой, каждым нервом. Жар опалил лицо, грудь, быстро собрался у лобка и отозвался нежным томлением. Горячее тело Вайлиса было очень напряженным, но совсем не так как прежде. И, казалось, это напряжение заразительно — перетекает на мое, собственное тело. По лицу спутника разлился знакомый румянец — красивый и какой-то неземной. Глаза Вайлиса лихорадочно поблескивали, губы алели, и мне безумно захотелось коснуться их ртом, попробовать на вкус, как тогда, в палате.
— Н-нас, — уточнила я. Казалось, нет ничего и никого в мире, кроме меня и мужчины рядом, кроме его губ и глаз. Вайлис наклонился — еще и еще. Слова не успела сказать, он повалил меня на кровать и придавил своим телом. И я поняла, как сильно возбужден Вайлис. Не только по тому, как твердый бугор на его брюках вдавился в живот и вздрагивал учащенным пульсом… Еще и по ауре. Она горела плазмой — оранжевые языки отсвечивали алым. Так бывает у индиго, когда желание зашкаливает, когда почти не контролируешь его. Я с огромным трудом собралась с духом убеждать Вайлиса отпустить, но он накрыл губы поцелуем. Ворвался в рот горячим языком, поглаживая, касаясь так нежно… так отчаянно. Словно сейчас просто умрет, сойдет с ума, если не возьмет меня.
