Периодически я поглядывала в сторону далекого левого берега
Амазонки, туда, где разбился самолет. К счастью, лесной пожар не занялся, для
этого в джунглях слишком влажно, даже если хорошенько полить их керосином. А
вот вертикальный столб дыма, поднимавшийся над местом аварии, постепенно
сместился с востока на запад, пока не оказался у нас за спиной. Естественно,
ведь мы в темпе продвигались на восток, и течение реки нам было в помощь.
Кстати, папа напортачил с картами, штурман из него, скажем
прямо, вышел гавеный. Мишель грозился, что мы увидим Мадейру не позже обеда.
Однако, успело стемнеть, прежде чем устье этой громадной реки забрезжило далеко
впереди. Правый берег, у которого мы держались, оборвался песчаной косой, за
ним раскинулось устье Мадейры, противоположного берега было не разглядеть за
опустившейся к вечеру дымке. Я высмотрела подходящее местечко для ночевки, и мы
бросили якорь до утра.
— М-да, — протянул дядя Жорик, разводя костер. — Два
дня на воде, а воз — и ныне там…
— Что ты имеешь в виду?! — забеспокоился Мишель.
— Пока что течение было попутным, но мы все равно
ползем, как черепахи. С завтрашнего дня нам доведется идти против течения…
— Есть другие варианты?! — напрягся отец.
— Зачем кипятишься? — усмехнулся Жорик. — Я не хотел
ругаться, просто констатировал факт…
***
Дядя Жора оказался прав лишь отчасти. Нашим моторам
действительно прибавилось работы на следующий день, но, в остальном… Что
касаемо всего прочего, путешествие пошло — как по маслу. Нас больше никто не
тревожил, ни с воды, ни с воздуха, и мы постепенно успокоились. Перестали
дергаться от каждого шороха. Приноровились к реке и лодкам, нащупали удобный
для себя ритм, и дело заспорилось. Носы наших моторок, вспенивая буруны, развернулись
на юго-восток, туда, откуда, нам навстречу катила свои зеленоватые воды
Мадейра.
Конечно, почивать на лаврах было рановато, и это понимал
каждый из нас. Кругом простирались дикие края, не такие враждебные, как в эпоху
полковника Офсета, когда туземцам ничего не стоило засыпать путешественников
градом отравленных стрел. Но и не сертифицированный курорт, где буквально на
каждом шагу — по полицейскому участку и медпункту, услуги которых оплачены вами
заранее, и потому включены в туристическую карту вместе с трехразовым питанием,
круглосуточным баром и водяными горками в шаге от бунгало. Поэтому, повторяю,
мы держались настороже, когда на седьмой день плавания миновали Маникоре,
довольно приятный с виду городок, хоть он и представлял из себя хаотическое
нагромождение деревянных и фанерных домиков, установленных на высокие сваи.
Наверное, не просто так, ради улучшения обзора с веранд, чтобы скрасить часы
сиесты, которая в Бразилии — святое дело.
— Это из-за поророки, — заметил отец.
Я украдкой взглянула на него, и у меня окончательно отлегло
от души. Господи, как же приятно было снова видеть его таким жизнерадостным, с
улыбкой до ушей и глазами, светящимися от мальчишеского восторга. Папа словно
сбросил лет десять, а то и больше. Он помолодел самым чудесным образом,
оздоравливаясь по методике Офсета. Сутулые плечи расправились, унылый взгляд
куда-то пропал. Передо мной был совершенно другой человек, не сгорбившийся под
тяжестью прожитых лет и попутно свыкшийся с мыслью, что скоро будет зачислен в
старики. Ох и молоток же был дядя Жорик, когда подначивал нас сняться с якоря.
Хорошенько проветриться, покинув уютный Кирьят-Моцкин. Я все ждала, вдруг
депрессия, донимавшая папочку в последние годы, сообразит, что ее оставили с
носом, и ринется вдогонку. Но нет, даже подозрительность, которой Мишель
заразился по пути в Амазонию, пошла ему в целом на пользу. Расшевелила,
заставила задышать полной грудью. Что и говорить, я увидела машину времени в
действии, она сделала Мишеля таким, каким он был в начале девяностых, когда
только завладел Даром Иштар.
— Из-за поророки? — недоверчиво прищурился дядя Жорик.
Наши лодки шли параллельными курсами, мощные моторы размеренно и деловито
урчали.
— Из-за нее, — подтвердил Мишель с таким довольным
видом, что я не удивилась бы, если бы он, случись кошмарной волне появиться
прямо сейчас, слизывая прибрежные хижины и вырывая с конем вековые стволы,
принялся скакать от счастья в предвкушении, когда нас подхватит и понесет как
серферов.
