Медленно потягивая вино, они наслаждались теплыми лучами солнца, когда вдруг заметили Сезара, торопливо шагавшего к ним наискосок через площадь. Он тоже увидел поджидавших его женщин, и на губах его появилась очаровательная улыбка... «Слишком уж очаровательная», – с тревогой отметила про себя Эдвина, искоса поглядев на Кэтрин. Она отлично понимала, что подобная улыбка легко может ударить в голову, как молодое вино. Не ускользнул от ее внимания и тот одобрительный взгляд, которым Сезар, приблизившись, окинул девушку, и то, как та смущенно порозовела. К счастью, юноша был прекрасно воспитан, чтобы позволить себе что-либо сказать по этому поводу. Присев за столик, он заговорил о площади, на которой они сейчас сидели.
– Это место – сама история, – сказал Сезар. – По замыслу архитектора она предназначалась для того, чтобы устраивать тут карнавалы, праздники, дни особо почитаемых святых, бои быков и, кроме этого, еще аутодафе. Ее построили по приказу Филиппа IV в 1619 году. Вот, взгляните туда... Видите большой балкон на северной стороне? Оттуда он обычно любовался красочными зрелищами...
Молодой человек украдкой покосился на Кэтрин – одно упоминание о бое быков и аутодафе заставило ее побледнеть и зябко поежиться. Почему-то ей сразу же пришел на память кафедральный собор в Бургосе. Во всем его варварском великолепии было что-то зловещее. Девушка вздрогнула, по спине ее побежали мурашки. Это место видело столько крови, столько раз оно оглашалось воплями и стонами умирающих людей и животных! Кипя от возмущения, она, не задумываясь, бросила, едва ли сознавая, что говорит:
– Испанцы – жестокий народ! – И тут же спохватилась, неловко поправилась: – Вернее, были жестокими.
– Да мы и сейчас жестокие, на свой лад конечно, – ничуть не смутившись, подхватил Сезар. – Но надо отдать нам должное, у нас нет необходимости, например, создавать общества для спасения детей от родителей!
– Договорились! – расхохоталась Эдвина. – Ну а теперь, если мы и в самом деле рассчитываем оказаться в Севилье хотя бы до полуночи, пора трогаться в путь. Надеюсь, Кит, они уже доставили в гостиницу наши покупки. Знаете, – обратилась она к Сезару, – магазины тут настолько хороши, что устоять просто невозможно! Вот мы с Кэтрин и занимались все утро тем, что безбожно транжирили деньги!
И опять его темные глаза с одобрением остановились на смущенно зардевшейся Кэтрин.
– Что ж, могу сказать, вы с пользой провели время, – учтиво проговорил он. – Поздравляю вас обеих и магазины со столь удачным результатом.
– Спасибо, – пробормотала Эдвина, в то время как девушка, отвернувшись, сделала вид, будто что-то разглядывает на другой стороне площади. Вне всякого сомнения, Сезар был дьявольски привлекателен, но было в нем и нечто такое, что неосознанно заставляло ее насторожиться. В ее памяти снова и снова всплывали сказанные им слова о жестокости. «Вероятно, и сам он в определенных обстоятельствах мог быть жесток», – с содроганием подумала она. И представила Сезара на балконе рядом с королем, любующегося, как жгут на костре какого-нибудь беднягу. Он может сколько угодно называть себя аргентинцем, но на самом деле, конечно, испанец и останется им навсегда, пока в жилах течет горячая кровь.
Когда они тронулись в путь, за руль сел Сезар. Он умело вел большой автомобиль Эдвины, так что, не снижая скорости, они довольно быстро выбрались из Мадрида, несмотря на многочисленные пробки на дорогах. За городом было чудесно. После недавнего дождя природа, казалось, приветливо им улыбалась. Солнце, как это бывает весной, еще ласкало, а не обжигало землю и не успело высушить ни траву, ни деревья. Фермы, мимо которых они проносились, утопали в зелени садов. Но как только путешественники приблизились к плоскогорью Ламанчи, все сразу изменилось, как по мановению волшебной палочки. Дорога, прямая словно стрела, пролегала через бесплодную, иссушенную солнцем землю, заброшенную так давно, что она уже, вероятно, забыла, когда была плодородной. Повсюду, насколько хватало глаз, тянулась унылая пустыня без единого деревца.
