Они вернулись к себе. Доминик чувствовал себя довольно неважно. Тысячу раз с тех пор, как исчезла Виллему, упрекал он себя за то, что постоянно поддразнивал ее. В соответствии с поговоркой: лучшая защита – это нападение, он все время шутил над тем, что говорила она.
Дразнил и насмехался над ней, а ей было трудно ответить тем же самым или взбеситься. Никогда он не представлял, что она может оскорбиться. Сейчас он иногда видел перед собой ее глаза, какими они были, когда она фыркала на него. Непонятными они были оба. Оба думали, почему так получается?
Ему стало так больно от раскаяния, словно его свела судорога.
– Что-то говорит мне, что будет драка, – сказал Никлас. – Держи оружие наготове!
– Оно уже готово, – ответил Доминик.
– Но на чьей стороне будем мы, если начнется восстание? – спросил Никлас нерешительно.
– На стороне Виллему, – ответил Доминик. – В остальное вмешиваться не будем.
Поздно вечером Виллему вышла во двор. Дул пронизывающий ветер, и дверь чуть-чуть не ударила ее по лицу. На улице стояла кромешная тьма, да если бы и не было ее, Виллему все равно ничего не смогла бы увидеть, снежная крупа била ее по лицу, и глаза слезились.
Она вынуждена была ощупью пробираться вдоль домов.
Эльдар ждал ее в условленном месте.
– Принесла? – прошептал он.
– Держи.
Она вложила ключ в его руку.
И тут тепло его руки стало для нее как бы дружеской поддержкой в этом холодном мире. Из ее одинокого сердца внезапно вырвалось:
– Я люблю тебя, Эльдар.
– Постой, – сказал он. – У меня сейчас нет времени для этого. Слишком холодно.
Виллему поникла головой. Молча стояла – подавленная, оскорбленная.
– А сейчас иди и ложись в постель, – шепотом произнес он в заключение. Она выпрямилась.
– Нет, премного благодарна, – прошипела она в ответ. – Мы уже давно договорились, что я пойду с тобой.
– Но это же не прогулка в церковь!
– Знаю. Я когда-нибудь тебя подводила?
«Нет, а как же я сам», – подумал он, а вслух сказал:
– Нет, ты хорошо справляешься. Ну, что ж, пойдем, – уступил он. – Но не вини меня, если что-нибудь случится!
Виллему была удовлетворена. Она снова добилась того, чего хотела.
Даже в этой темноте они могли видеть, что холм покрыт снегом. Он выделялся темно-серым пятном на фоне абсолютной черноты. Морозные ночи стали уже длиннее.
Они добрались до двери в подвал.
– Я знаю, когда уходят и приходят батраки. Раньше трех утра они не возвращаются. Времени у нас достаточно.
Виллему кивнула головой, но этого он видеть не мог. Тогда она выдавила из себя хриплое «да».
Дверь открылась без скрипа, видимо, была хорошо смазана.
В нос им ударила неописуемая вонь. Прежде чем войти в подвал, Виллему вынуждена была невольно отшатнуться.
Внутри стояла тишина, но они слышали вздохи, раздававшиеся в темноте. Бессознательно она прижалась к нему.
Эльдар запер дверь и зажег фонарь, который он захватил с собой. Свет медленно распространялся по серо-темному подвалу.
Встроенная печь едва грела, света не было, но фонарь обнажил такое, что представить можно было только в кошмарных снах.
На них из всех углов уставились до смерти перепуганные лица. Виллему почувствовала, как слезы полились из глаз и ослепили ее.
– Эльдар, – произнесла она приглушенным голосом. – Я не могу больше, не могу! Они же… О, Боже! Боже! Не могу!
Она присела, опираясь спиной на стену и громко зарыдала.
Эльдар также не мог произнести ни слова. Он хватал воздух ртом.
Бедняги, словно собаки, были на привязи. Они начали беспокойно раскачиваться взад и вперед, свободной ногой попытались сделать шаг по направлению к ним.
– Есть здесь кто-нибудь, способный говорить? – громко произнес Эльдар, пытаясь перекрыть шум. Голос его стал хриплым, словно он не говорил целый век.
– Я… Я могу говорить, – ответил мужчина средних лет. – Я буду говорить за всех. Я старший здесь.
Эльдар взглянул в маленькие водянисто-голубые глаза. Виллему настолько пришла в себя, что смогла подняться. Тыльной стороной руки она вытерла глаза.
– Слушай меня, это очень важно, – произнес Эльдар, обращаясь к мужчине. – Мы ваши друзья. Скоро мы поможем вам. Но не сегодня. Ты сможешь держать это в тайне?
