О том, что будет дальше, она никогда не думала. Не размышляла над тем, что любовные отношения могут заключать в себе и нечто большее.
Если б он только мог проявить к ней больший интерес! Она чувствовала себя выброшенной в холодный мир, когда он не хотел интересоваться ею.
На следующее утро она еще издалека увидела, что конюшня поднялась заново. Крыша была почти готова.
Видимо, люди работали до поздней ночи.
С покрасневшими от ожидания щеками она вошла во двор.
Мужчины стояли одной группой и разговаривали. Эльдара не было.
– Что случилось? – спросила она. Никлас ответил:
– Вчера вечером убили одного из работников Гростенсхольма. Одного из тех, кто стрелял по ворам в то утро, ты помнишь. Он лежал мертвый в можжевельнике на горе, что поднимается над Элистрандом. Другой обвинил в убийстве Эльдара. Они вчера поздно вечером возвращались с моря, где ставили верши. По дороге к морю на фоне неба видели силуэт Эльдара. Он стоял и смотрел на Элистранд. Когда же они возвращались, то один ушел вперед, а другой поотстал и на дороге обнаружил своего товарища мертвым. Тот лежал с ножом в спине. С ножом Эльдара.
Никогда она не видела, чтобы цвета осеннего дня были такими пронзительно четкими! Она могла слышать громкие голоса мужчин в пустоте двора, она могла ощутить малейший треск в траве, когда ломалась замерзшая соломинка.
Единственная разумная мысль, пришедшая ей в голову.
– Оставить свой нож на месте преступления? Это же глупость!
– Да, непонятно. – Оцепенение не покидало ее.
– А где Эльдар сейчас?
– Бежал в леса. Фогд и его люди отправились за ним.
Никлас отошел и стал разговаривать с другими, а Виллему осталась стоять посреди двора, окруженная невыносимым, прозрачным как стекло воздухом.
Она была почти парализована, а мысли неслись в ее голове словно шумящий водопад. Она была не в состоянии отличить одну от другой, их было такое множество и приходили они одновременно. Сомнение…
Он не делал этого, не делал. Это ложь, ложь! Страх… Подумай… О?.. Неужели правда? Нет, этого не может быть, он же мой!
Удивительный аргумент, но в этот момент Виллему не могла мыслить логически. И за всем этим крылось бездонное горе. И даже хуже, подстрекающая радость. Около Элистранда? Эльдар стоял и смотрел на Элистранд!
Хотел видеть ее? Виллему?
От хаоса в голове на глазах ее появились слезы.
Грудь заболела от всего, что свалилось на нее в течение нескольких минут. Она хотела, чтобы время пошло вспять до того прекрасного момента, когда она пришла в Липовую аллею и думала, что возможно увидит его.
Теперь все в прошлом. Все!
Эльдар – убийца? Она не верила в это. Зачем ему убивать работника Гростенхольма? Даже если это тот, кто ранил его и убил его родственника утром того дня, когда они попытались украсть продукты в поместье.
Кровная месть.
«Нет, не Эльдар! Никогда раньше кровной мести не было. Жители хутора Черный лес ненавидели их, угрожали им, но никогда ничего против их не предпринимали. А сейчас один из них убит. Один из людей Гростенсхольма.
«Нет, нет, нет! – твердила она. – Для Эльдара это не причина! Но почему, почему?»
Она скоро получила ответ. Чтобы переговорить с Никласом из Гростенсхольма пришла Ирмелин. Виллему сразу вцепилась в нее.
– Это правда? Что ваш работник убит? И что убил его Эльдар?
Ирмелин удивленно взглянула в ее дикие глаза.
– Не принимай близко к сердцу смерть этого человека, – сказала она. – Они оба доставляли нам много хлопот, люди опасные!
Не о работнике беспокоилась Виллему.
– Я не верю, что это сделал Эльдар. Он не такой. Он не питал к нам ненависти.
Человек становится слеп, защищая своего любимого.
– Может быть, – согласилась Ирмелин. – Но, ты помнишь, что эти двое пришли к нам из поместья Воллер. Их оттуда выгнали, а отец питает слабость к несчастным.
От Воллеров? Она снова ощутила трепетную дрожь воздуха, характерную для ясных осенних дней. Рябина вдали на обочине сверкала кроваво-красными ягодами. Вверху на холме деревья были покрыты белым инеем.
Воллер? Вот где кровная месть, об этом рассказывал Эльдар сам. Если он узнал, что эти работники пришли от Воллеров…
Нет, нет, не Эльдар! Эльдар, давший ей куртку, хотя и с резкими, саркастическими словами, но за ними скрывалось хорошее намерение.
