— развалом политических и государственных структур бывшего Центра, формальной ликвидацией СССР и распадением его на ряд самостоятельных субъектов. При сохранении, однако, большого количества внутренних связей — от технико-экономических до человеческих и семейных, — объективно удерживающих пока основную часть страны вместе, наподобие супругов, которые развелись, но продолжают жить в одной квартире.
Это обстоятельство делает технически возможным образование некоторых общих структур, если будет достигнута соответствующая договоренность — конечно, во многом на новой основе, при двух главных отличиях от прежнего: без КПСС и без всесильного Центра;
— резко обострившейся борьбой за передел власти как по «вертикали», так и по «горизонтали» на всех направлениях.
При всем драматизме этой борьбы, при всех конфликтах и скандалах необходимо подчеркнуть, что в основе своей эта борьба идет именно внутри прежней элиты, несколько «разбавленной» новыми людьми, а отнюдь не между старой элитой и демократическим вызовом. Сегодня фактически происходит сращивание старой и новой номенклатуры, старой и новой правящей элиты. К чему это приведет, предсказать невозможно.
Экономический фон непосредственно определяется политическими обстоятельствами. Падение производства приостановилось, но до значительного роста еще далеко. Структурная перестройка идет медленно. Приватизация сопровождается коррупцией, которая разъедает и компрометирует демократию.
За нынешним экономическим кризисом стоят, как мне думается, четыре группы причин.
Во-первых, командная, централизованная экономика неминуемо должна была прийти и пришла в состояние дезорганизации, как только рухнули традиционные линии командования.
Во-вторых, внутриэлитная борьба за власть дополнительно разрывает хозяйственные связи, создает правовую неразбериху, открывает широчайший простор произволу чиновничества, коммерческой недобросовестности и необязательности, поощряет экономические преступления и преступления против собственности.
В сочетании с непродуманностью некоторых реформаторских начинаний это ведет не только к сокращению производства, но и к его относительной невыгодности по сравнению с финансовыми операциями и махинациями, подрубает возможность и заинтересованность всех видов предприятий — как государственных, так и частных, — в средне- и тем более долгосрочных капиталовложениях.
В-третьих, в последние месяцы все сильнее начинает сказываться многократное падение платежеспособного спроса как со стороны населения, так и самих предприятий. Невыплата заработных плат и пенсий создает острую социальную ситуацию.
В-четвертых, до сих пор не решен главный вопрос — вопрос собственности, особенно на землю. Продолжает идти ожесточенная борьба между сторонниками государственной, т. е. практически ничейной, собственности и сторонниками частной собственности.
На этом фоне общая структура экономики как в России, так и во всем пространстве прежнего СССР еще не вошла в период коренных изменений.
Приватизация государственных предприятий наталкивается уже не столько на прямое сопротивление, сколько на всевозможные махинации, цель которых — обеспечить фактические преимущества нынешней хозяйственной элите. И по возможности в таком варианте, чтобы их права и свобода действий как распорядителей собственности были бы максимальны, а экономическая ответственность за ее использование оставалась бы на государстве либо перекладывалась на коллективы работников.
Формирование частного бизнеса идет предельно медленно и плохо. Частник-производитель задавлен сегодня не поощряющей, а фактически разоряющей его политикой государства и правительства. На этой политике процветают миллионы чиновников и мздоимцев, требующих свой кусок пирога, естественно, самый жирный.
Если официальные налоги забирают сейчас у предприятия около 60 процентов его прибыли, то вымогатели, взяточники и рэкетиры выгребают в общей сложности еще минимум 20, а часто 30–35 процентов.
Новый проект налогового кодекса мало меняет обстановку, мало того, он усложняет деятельность, например, малого бизнеса.
