Выступление в г. Лоуренс (штат Канзас, США)
11 ноября 1997 г
ЗАГАДКИ РОССИИ
Куда актуальнее, чем даже в 1985 году, когда мы начали перестройку, стоит сегодня в России вопрос: от чего уходит страна, народ российский? Есть ли согласие об этом в обществе? Куда и к чему она идет? И чем является для нее настоящее: снегом на голову или долгожданным приходом перезревших перемен? И есть ли согласие в обществе по всем этим проблемам?
Если нет ясности по этим вопросам, то будущее туманно, путь к нему заминирован новыми трагедиями.
К сожалению, Россия оказалась уникальной страной по продолжительности эпохи насильственной истории. И в этом ее главная загадка, решить которую мы еще не смогли до сих пор. Сложились устойчивые и мощные государственные, общественные, психологические, духовные структуры, физически закрепляющие господство насилия в жизни.
В чем же дело? Может быть, по каким-то таинственным причинам народы России органически непригодны к нормальной человеческой жизни? Но подобное допущение просто аморально, ибо многократно доказано прямо противоположное: народы России демонстрировали высочайшее мужество, взлеты духовности, неустанное стремление к свободе. Измышления о том, что россияне по природе своей не созданы для жизни в нормальном государстве и обществе, — не более чем глупый и злонамеренный миф.
Но тогда справедливо второе допущение: именно то, что в природе и истории российского общества и российской государственности есть нечто весьма важное, своеобычное, что, однако, нами пока еще не понято.
Впрочем, такое знание и до сих пор не заявило о себе ни с какой стороны, из чего мы вправе сделать вывод, что, по крайней мере, на данный момент никаких новых открытий в понимании социально-исторической причинности российского бытия не произошло.
Пока у нас реальный опыт кардинальных реформ невелик. Реальные тенденции общественной жизни, общественного сознания весьма противоречивы. Мы говорим о демократии, правах человека, правовом государстве. Внешне в стране свобода слова — но журналисты, литераторы, ученые начинают все чаще говорить о невозможности опубликовать работу, которая не относится явно и определенно к одному или другому из крайних идейно-политических лагерей. Да и деньги нужны. Права человека никак не пополнятся практическим признанием права свободы. А без этого свобода не может быть полнокровной.
Институты демократии и гражданского общества формируются опасно медленно, а государство хотя и обставляет себя новыми законами, но явно и все чаще обнаруживает тенденции авторитаризма по всем линиям, на всех уровнях. В российской глубинке тем более мало каких-либо существенных перемен. Там правят люди из прежней номенклатуры. Они готовы к ползучей реставрации.
Констатируя все это, я понимаю, что желаемые перемены принесут результаты не враз, но через годы, возможно, десятилетия.
Понимаю и то, что в ходе любого перехода к новому строю неизбежен период, когда силы прошлого и силы будущего находятся примерно в равновесии, когда чаша весов может быть склонена как в одну, так и в другую сторону.
Именно через такой период проходит сейчас Россия и ее реформы.
Смысл общественной эволюции постигаешь тогда, когда более или менее ясными становятся политический и экономический фон этой эволюции, а также такие важнейшие ее компоненты и факторы, как структура экономики, права, уровень и характер общественного сознания, состав и направленность деятельности наиболее активных социально-политических сил. Все перечисленное мало поддается быстрым переменам, весьма инерционно реагирует на призывы политиков и решения власти.
Политический фон в России и на всем пространстве бывшего СССР определяется сегодня следущими обстоятельствами:
— отстранением от исполнительной власти компартии, прежде всего в центре, и лишением ее всей прежней собственности. Однако законодательная власть в Москве и в провинциях во многих случаях остается в руках коммунистов. В результате у нас сложилось реальное двоевластие, чреватое любыми неожиданностями;
