В ту ночь Юрий Заикин впервые не ночевал дома.
Гуляли сначала в ресторане аэропорта; после двенадцати, набрав вина и закусок, догуливали на квартире. Были только Заремба с Заикиным и двое девчат, уже знакомых по первой встрече. Белыш и его компания, к удовольствию Заикина, гуляли где-то отдельно. Об этом он услышал от Зарембы, когда тот, чокаясь, бросил несколько слов захмелевшей Нинке. Вторую девушку звали Люсей. Кивнув на нее, Федор бесцеремонно сказал:
— Это твоя.
Впрочем, никакого смущения Заикин уже не чувствовал. Пили много, часто, от вина и вызывающих прикосновений Люськи он быстро захмелел, поминутно вскакивал и пытался плясать.
Много пил и Заремба, но, кажется, совершенно не пьянел. Побледнев, уронив на аккордеон голову, он играл грустные вальсы, ноздри его тонкого, с хищной горбинкой носа нервно раздувались.
Закончилась попойка внезапно и необычно.
Отшвырнув всхлипнувший аккордеон, Заремба легко, словно он и не пил вовсе, встал, громко стукнул в ладоши.
— Шабаш!
Еще через секунду на ковер полетели подушка и одеяло, свет погас, и Заикин, уже плохо соображая, что он делает, очутился в жарких объятиях вздрагивающей Люськи...
Утром, когда Заремба разбудил его, в комнате никого, кроме них двоих, не было, стол был прибран, а сам Заремба, свежевыбритый, одетый в рабочий костюм, толкал его ногой.
— Вставай, восьмой час...
Голова у Заикина раскалывалась от боли, ныло тело, нехорошо было в пересохшем рту.
— Голова болит?
— Болит, — не глядя, отозвался Заикин.
— Выпей рюмку и — на работу. Сегодня не приходи. — Федор внимательно посмотрел на него. — Понял?
— Понял.
Заремба вынул из ящика стола пачку денег, протянул ее Заикину.
— На — на похмелье.
— Зачем? — удивился Юрий. — Не надо.
— Бери, выиграл я. Потом сосчитаемся.
И, видя, что Юрий колеблется, даже больше того — отказывается, прикрикнул:
— Ну? Кому говорят?
Добавив впоследствии к этим деньгам часть зарплаты, Заикин купил себе новый костюм и зеленую велюровую шляпу. Мать посмеялась над шляпой, но обновы одобрила; Юрий слышал, как вечером мать с гордостью говорила соседке:
— Заженихался мой, похоже. Большак!
Ничего в отношениях Заикина и Зарембы после памятной пирушки не изменилось. Все так же, почти каждый вечер, Юрий приходил к Федору, играли в шашки или читали новую приключенческую повесть, в одиннадцатом часу хозяин напоминал:
— Иди, пора...
Ни Белыша с его дружками, ни девчат Заикин с тех пор не встречал. О первых он, конечно, не жалел, напротив — радовался, что их нет, о девчатах, вернее о Люське, заливаясь горячей краской, вспоминал часто и охотно...
Вскоре Заремба удивил своего нового друга снова.
На стук никто не вышел. Юрий, досадуя, хотел уже уйти, когда занавеска в окне отодвинулась и выглянувший Федор кивнул ему.
— Тетка ушла в церковь, — пояснил он, впуская Заикина и снова закрывая изнутри дверь на тяжелый железный засов.
Юрий вошел в комнату, взглянул на стол и ахнул:
— Пистолет?
На покрытом бумагой столе воронено отливал пистолет, рядом лежала отвертка, тряпочка, чуть поодаль стояла бутылка с маслом.
— Нравится? — с любопытством наблюдая за Юрием, спросил вошедший следом Заремба.
Заикин зачарованно смотрел на оружие.
— Подержи, — разрешил Заремба.
Юрий нерешительно взял пистолет в руки и, освоившись, повертел им.
— Эх, вот бы пальнуть!
— За это пять лет дают, — усмехнулся Федор и остался доволен, что такое сообщение не произвело на Телка решительно никакого впечатления. Впрочем, он и не ждал иного: мальчишки всегда тянутся к оружию.
Отобрав пистолет, Заремба вскинул его на ладони, шутя наставил на Заикина.
— Проболтаешься — вот!
Красивое цыганское лицо его смеялось, но черные сузившиеся глаза смотрели холодно и беспощадно.
— Ну, что ты, разве не понимаю! — возмутился Юрий, невольно ежась под этим слишком долго застывшим взглядом.
Через несколько минут друзья непринужденно болтали, смазанный «парабеллум» (Заремба показал даже, как им пользоваться) давно уже лежал в столе, но мгновенно испытанный холодок не растаял. С этой минуты и навсегда вместе с почитанием в душе Заикина жило и чувство страха: рука у такого не дрогнет!
