— Ладно, — взглянула, наконец, Светлана на Войцеховского спокойными, улыбающимися глазами. — Все сделаю.
— Когда можно зайти?
— Когда? — Жилка на виске у Светланы билась так сильно, что причиняла ей почти физическую боль, но девушка продолжала улыбаться. — Завтра... в это же время.
— Чудесно! — кивнул Войцеховский и, словно отделяя служебное от личного, понизил голос: — А сегодня увидимся?
— Сегодня нет... мама болеет.
Лицо Войцеховского стало озабоченным.
— Надеюсь, не серьезно?
— Нет, нет, что-то так!..
— Тогда до завтра, — грустно поблестел глазами Войцеховский. — До свидания, милая!
Светлана нашла еще в себе силы приветливо кивнуть к только после этого, закрыв окошечко, подавленно опустилась на стул.
Фотография Войцеховского была наклеена на чужой паспорт!
Когда через три часа нарочный из Пореченска доставил паспорт в уголовный розыск, Чугаев поначалу усомнился. Паспорт как паспорт. Потом уж пригляделся — точно, подделка! Да ведь как чисто сделано, в одном только месте буковка чуть пошире. Золотой глаз у девушки!
Чугаев внимательно разглядывал наклеенную в паспорте фотографию. Определенно она кого-то напоминала.
Нос с еле заметной горбинкой, выразительные глаза, большой лоб, густые волосы, — только, пожалуй, без этих парикмахерских завитков.
Чугаев достав из стола картонную коробку с копиями фотографий — коллекцию эту майор держал у себя помимо служебной, — быстро, словно тасуя, принялся рассматривать карточки. Перед глазами замелькали десятки лиц — мужские и женские, пожилые и юные, хмурые и веселые. Ну, конечно! С узенького глянцевого листка знакомо и спокойно смотрел симпатичный молодой человек с выразительными глазами и большим лбом. «Перманента» здесь у него действительно не было: черные волосы зачесаны назад. На фотокарточке в паспорте Давид Войцеховский выглядел артистичнее. Да, теперь насчет Войцеховского. Чугаев перевернул найденную карточку — на обороте, почерком майора, было написано: «Михаил Либензон» и поставлен большой знак вопроса. Так оно!..
Чугаев позвонил в райотдел милиции, потом на квартиру капитана Лобова.
— Максимыч, ты?.. Добрый вечер — Чугаев... Слушай, кто у тебя тогда Либензона прозевал?
— Либензона? Какого? — Лобов, очевидно, вспомнил, трубка энергично крякнула. — Федюнин!..
И поняв, что вопрос этот не праздный, заволновался:
— А что — нашли? Взяли?..
— Не взяли, на, кажется, возьмем, — довольно сказал Чугаев. — Вот что, Максимыч, пошли за этим Федюниным, и давайте быстренько ко мне.
Через полчаса в кабинете начальника уголовного розыска состоялось самое короткое, какое только можно представить, совещание.
Майор Чугаев и капитан Лобов сидели, младший лейтенант Федюнин, с круглым добродушным лицом, стоя, разглядывал под ярким светом люстры фотокарточки Давида Войцеховского и Михаила Либензона.
— Он, — твердо сказал младший лейтенант, и его светлые, мало приметные брови хмуро сдвинулись.
— Не забыл? — засмеялся Чугаев.
— Разве забудешь, товарищ майор! — смущенно отозвался Федюнин. Он выразительно хлопнул себя по затылку. — Вот он у меня где!
— Тогда все, — поднялся Чугаев.
Несколько минут спустя начальник Приреченского городского отдела милиции подполковник Климов получил предписание задержать Войцеховского-Либензона, а в Москву был послан телеграфный запрос о владельце паспорта № 200195, выданного в Краснопресненском районе столицы.
Ответ на телеграмму пришел на следующий день в два часа. Паспорт № 200195 на имя Войцеховского Давида Моисеевича, как сообщала Москва, был утерян владельцем полгода назад. Инженеру Войцеховскому, и поныне проживающему в Краснопресненском районе, выдан новый паспорт.
Таким образом, получалось, что по земле одновременно ходили двое Войцеховских, у которых в паспорте совпадало буквально все: имя, отчество, год, месяц, число и место рождения. Разница была только в одном: один был честным советским человеком, однажды проявившим беспечность, второй — ловким аферистом, воспользовавшимся этой беспечностью и доставившим год назад немало хлопот работникам милиции.
...Ровно за год до описываемых событий, погожим августовским утром, в подъезд четырехэтажного дома торопливо вошел молодой, хорошо одетый человек в мягкой коричневой шляпе. Он быстро взбежал на второй этаж, надавил кнопку электрического звонка.
