Он снова свернулся калачиком и глухо пробормотал:
— Дай еще трохи поспать, хоть минуту.
— Не дам! Небо сегодня какое, знаешь? Ни единой тучки.
Петро, поняв, что поспать больше не удастся, сел на кровати и стал тереть глаза.
Мальчишки уже неделю спали в сарае: Славка — на лежанке, а Петро достал себе настоящую кровать. Правда, старую. Койка эта валялась у разрушенных солдатских казарм, перетащить ее особенных трудностей не представило. Славка взял спинки, а Петро — сетку, положил ее на голову и понес, придерживая руками. Сквозь ржавую сетку задиристо торчал его чуб…
— Какой же из тебя Шерлок Холмс, если вставать рано не любишь?
— Чего ты пристал?
— А ты же сам говорил, что будешь сыщиком. А если так, — Славка понизил голос, — чего же ты про письмо забыл?
— Про какое письмо?
— А вот! — Славка достал письмо цыганки.
— Я думал, оно у деда.
— Дед давно забыл о нем, и ты забыл. А мне оно почему-то покоя не дает.
— Давай сюда, — обрадовался Петро. — Я его по методу Шерлока Холмса исследую, вот увидишь!
Он достал из конверта письмо и осторожно стал его обнюхивать. Славка терпеливо ждал, почти уважительно смотрел на друга, наконец не выдержал: «Ну как?..» Петро объяснил, что пытается определить, не пахнет ли письмо одеколоном и каким именно:
— Тогда легче будет хозяйку найти.
— А какие бывают одеколоны?
Петро вспомнил, что видел на тумбочке у Ленки полупустой флакон. Потому-то уверенно кашлянул:
— Бывает одеколон «Кармен»… ну и так далее.
После этого он стал изучать бумагу, на которой написано письмо. Ну что ж, обычная, тетрадная. И Петро сделал вывод:
— Знаешь, не исключена возможность, что это писала учительница, потому что бумага в клеточку, для арифметики.
— Чи ты сдурел, чи притворяешься? В письме и так ясно сказано, что она в школе работала. Вот: «Снова учительствовать? Так ведь и школ почти не осталось». И дальше есть про школу.
— Прекрасно! — сказал Петро и для солидности кашлянул снова. — Это только подтверждает мою догадку.
— Так зачем же твои догадки, если и так все ясно! — Славка возмущенно потряс руками. — Ты мне лучше скажи, что означают слова… Где они?.. Ах, здесь «…Играем одно и то же?» Что она играет, а? Может быть, она музыкантша или артистка?
У Петра глаза стали круглыми:
— Точно! Это ты здорово догадался.
— Еще неизвестно, — сдержанно сказал Славка, хотя ему приятна была похвала друга. — Может, здесь и театра нет?
— Есть, я точно знаю. Ей-богу! Ленка туда часто ходит, ее иногда берут выступать, когда надо изображать толпу.
— Это хорошо, можно будет порасспросить ее, нет ли там артистки Оксаны?
— Конечно! А еще лучше… знаешь что? Попытаемся устроиться через Ленку в театр, тоже толпу изображать. Тогда мы сможем следить за всеми.
Славка на минуту представил себя в роли артиста. Стало страшно: как же это он будет выходить на залитую светом сцену? В зале ведь много публики. А если к тому же говорить чего-нибудь заставят? Нет, бог с ним, с этим театром, — он честно сказал об этом другу.
Но Петро, наоборот, вдохновился и даже высказал предположение, что из них, возможно, неплохие актеры получатся. А что? Всякое бывает. И напишут тогда на афише: «Знаменитый артист Петро Завгородный…»
— Ты ведь сыщиком хочешь быть, — насмешливо сказал Славка. — Или уже передумал?
Петро смутился и, пробормотав: «Там видно будет», предложил поскорее пойти к Ленке.
Однако еще не было и семи, поэтому Славка стал удерживать его. Все же Петро подошел к забору и начал бросать в открытое Ленкино окно камешки. Никто не откликался. Что делать — позвать или подняться по водосточной трубе и заглянуть в комнату?
Славка остался на земле, а товарищ его вскарабкался наверх, заглянул в окно. Никого.
Петро спустился и сказал:
— Она, наверное, купаться ушла. Она почти всегда рано уходит.
— Не то что некоторые, — Славка насмешливо посмотрел на друга.
— Да я, если захочу, могу в пять, даже в четыре проснуться! — Петро в запальчивости хотел еще что-то добавить, но Славка остановил его. Лучше, предложил он, пойти навстречу Ленке.
Они вышли за ворота. Было тихо, безветренно; людей на улицах еще мало. Утренняя свежесть переполняла город.
