О Плонском Катя знала понаслышке от того же Захара Захаровича, и идти к Плонскому не хотелось. Захар Захарович говорил про Плонского, что тот — человек официальный, засушливый. Но Катя представила себе Пасечника, который лежит в одиночестве, все монтажники сейчас на площадке; вспомнила с душной злобой о коменданте, от которого всегда разит винным перегаром, — и решилась.
Она ждала в приемной, с раздражением поглядывая на стрелки часов, которые шли медленнее, чем обычно. «Надо мобилизовать свои нервы», — подбодрила себя Катя. Она решительно вошла к Плонскому в кабинет и с отчаянной твердостью в голосе изложила свою просьбу.
— А чем вызвана ваша просьба? — спросил Плонский, уткнувшись в бумаги.
Катя сидела, сжав губы, глядя то на лысый череп Плонского, то на пухлый, порыжевший портфель, который лежал на столе, и зло молчала. Только когда он оторвался от бумаг и вытянул голову вперед, она объяснила:
— Там лежит верхолаз Пасечник. Ну, тот, который разбился. Я привезла его из больницы. А ухаживать некому.
— А какое отношение вы лично имеете к Пасечнику?
— Я его жена, — сказала Катя, слегка запнувшись на последнем слове. — Вернее сказать — буду…
У нее перехватило дыхание, словно ни одного глотка воздуха не осталось в просторном кабинете. Плонский еще сильнее подался вперед, лицо его выразило преувеличенное внимание.
Катя ждала, напряженно ждала, что Плонский скажет в ответ.
Он вытер платком мясистое, красное лицо и сказал:
— Очень приятно. Вы в законном браке состоите?
— Нет… Но разве это так важно? Если я сама говорю…
— Выходит, милая девушка, что все должны вам верить на слово.
— Бывают же случаи, когда человеку надо поверить. Вы же знаете, товарищ начальник, про это несчастье с Пасечником. — Катя говорила, все больше возбуждаясь. — Как же ему теперь? На костылях в загс ковылять? А кто его на ноги скорей меня поставит? Я же не прошу для него денег на лечение. Я должна только находиться при нем, без отлучки. Пока он такой.
Катя слышала, что Плонский всегда значительно сговорчивее и уступчивее, когда согласие его не связано с затратами. И Катя не без умысла напомнила, что о деньгах речь не идет и никаких убытков от ее переезда трест не понесет. Как знать, может, эта фраза о деньгах, хитро брошенная ею напоследок, и решила дело?
Катя выскочила из кабинета Плонского в счастливом возбуждении и даже вежливо попрощалась с секретаршей, которая еще не закончила возню с карандашами.
«И что я на нее взъелась? Такая симпатичная пожилая дама. Наверно, и стенографию знает. Весь день мучается, бедняжка, в этой духоте. Тут и легкая блузка не спасет».
В тот же вечер Катя сообщила Одарке о своем визите к Плонскому и о том, что он разрешил ей временно переехать на правый берег, в комнату к Пасечнику.
— Как же тебе разрешили?
— Я женой назвалась.
— Разве Пасечник обещал, что он с тобой распишется? — допытывалась Одарка, смущенная.
— Об этом у нас разговора не было.
— Как же ты? А может, он и разговора такого не заведет?
— Ну что же, может, и не будет такого разговора.
— Значит, на всю стройку ославишься?
— Это я уже слышала от одного чучела в галифе. Я иначе не могу. Даже если я буду самая плохая, хуже всех. Потому что знаю — нужна ему сейчас, очень нужна. А если не склеится у нас жизнь… Ну, что же… Слезы мои при мне останутся.
Катя отвернулась и принялась завязывать узел с бельем, лежащий на кровати. Концы узла, как на грех, не хотели завязываться, сразу ослабели пальцы. Однако Катя скоро успокоилась и потому, что не хотела выглядеть перед Одаркой такой слабой, и потому, что уж очень ей хотелось самой утешиться.
Но обманчивое спокойствие быстро улетучилось.
Мысль, что она самозванно назвалась женой и Пасечник может подумать, будто она вешается ему на шею, угнетала Катю.
А может, это он со значением пел тогда при всех ребятах частушку про то, что — холостой? Правильно говорится: что у трезвого на уме…
После того как Катя привезла Пасечника из больницы и стала за ним ходить, он все издевался над собой или проезжался на ее счет. «А все-таки, что ни говори, женщина — Друг человека», — несколько раз на дню повторял Пасечник. Он сообщил Кате, что слышал эту фразу в «бенилюксе» от одного случайного собутыльника: тот рассказывал Пасечнику, как жена уложила его, пьяного, в постель, а утром даже дала опохмелиться. «Вот бы такую жену найти где-нибудь», — вздыхал Пасечник.
