— Бедная, бедная Мила… — плакала на плече у Григория Степановича Надежда.
— Не волнуйтесь, сейчас она спит, постепенно эти приступы пройдут, — успокаивал их врач.
— Мила хочет уйти, то есть сменить обстановку, — подняла на него заплаканное лицо Надежда, — и этому есть свое объяснение.
— Мы с врачами-коллегами уже обсуждали это. Дело в том, что Камилла не является психически больной, и силой ее никто удерживать не будет. Марко Тозини предложил свои услуги, свой дом, деньги медработникам, которые будут наблюдать за Милой у него в доме, но…
— Что?
— Я бы оставил вашу подругу у нас в больнице еще хотя бы на несколько дней из-за боязни, что она может нанести вред себе, поэтому я прошу вашей помощи, чтобы вы убедили ее остаться здесь, — пояснил врач.
— Хорошо, я уговорю ее, — кивнула Надя.
— А вот вы можете нас покинуть, женщина с железными нервами. У нас в отделении вас прозвали «Огненной амазонкой», — засмеялся доктор, — отклонений у вас нет, даже тахикардии от испуга.
— Тахи…чего? — переспросила она.
— Учащения сердечных сокращений. Вам это знакомо? — спросил врач, теребя дужки очков.
— Пожалуй, нет… это мне не знакомо. Я всегда внутренне собранна и спокойна, — подумав, ответила Надя.
— Синьора, вы не были влюблены? — рассмеялся доктор.
— Не знаю, — смутилась она.
— А как же наш уважаемый Марко Тозини, который сделал вам предложение? Известие об этом быстро распространилось, и все одобряют его выбор! — громко сказал доктор, совершенно не обращая внимания на Григория Степановича.
— Мы, пожалуй, пойдем, — потянула она следователя за рукав, пока словоохотливый доктор не сболтнул еще чего-нибудь лишнего.
— Да, синьор Тозини прислал за вами машину, чтобы отвезти вас к нему домой.
— Машину пусть подадут, — сказала Надя, все еще не осмеливаясь смотреть на своего земляка.
— Как скажете, синьора! — чуть ли не козырнул доктор.
Надежда поспешила в свою палату, чтобы переодеться. Григорий Степанович следовал за ней по пятам, как гончая, взявшая след.
— Этот миллионер сделал тебе предложение?
— Мало ли какое предложение он мне сделал? Может, предложение убираться подобру-поздорову? — пыталась она обратить все в шутку.
— Не юродствуй, — Григорий Степанович не был склонен к юмору.
— А что это вас так тронуло? — округлила честные глаза Надежда. — Ну, сделал и сделал, и что?
— Тебе?!
— А что со мной не так?! Откуда такое удивление, господин Земчук? Что вы? Взбодритесь! Это только вы считаете, что я взбалмошная особа, сующая нос куда не следует и мешающая правоохранительным органам ловить преступников! А Марко разглядел во мне женщину. Да-да, Григорий Степанович, не рыжую бестию, а именно женщину! Он понял, что я добрая, умная, красивая, темпераментная…
— И скромная, — буркнул следователь.
— А скромность в наше время…
— Знаю! Знаю! Сейчас время молодых и дерзких, — сказал он.
— Вот именно! — надулась Надя. — Да и вообще, к чему эта перепалка?
— Ни к чему, — согласился Григорий, несколько пришедший в себя. — Я поздравляю тебя, заиметь такого жениха, наверное, мечта многих женщин. Я вижу и кольцо соответствующее…
Надя быстро спрятала руку за спину, словно она украла это кольцо.
— Лично я за его миллионами не гналась, он сам меня выбрал, — пожала она плечами, — поздравлять пока не с чем, я еще не решила, что ему ответить.
— Тут и гадать не надо, какой будет ответ.
— Плохо вы меня знаете, Григорий Степанович, я девушка весьма непредсказуемая, — ответила Надя, переодевшись за ширмой и выйдя из-за нее с пакетом в руке.
— Это-то и пугает, — возразил следователь.
— Хватит философствовать! Поехали! — скомандовала Надежда и решительной походкой направилась к выходу.
У больницы их уже ждал «Мерседес» Марко с русскоговорящим водителем.
— Добрый день, синьора! Марко просит прощения, что не смог сам приехать, но он с нетерпением ждет вас дома.
— Ему придется подождать, — ответила Надя, кивая на своего спутника, — это со мной. Поехали, Гриша, кататься!
Они вдвоем расположились на заднем сиденье автомобиля, и Надя сразу же попросила водителя врубить кондиционер, так как щеки ее пылали, словно она все еще горела в огне странного дома.
