— Какое там — вернется! Я, когда окончательно поняла, что мне ее не переубедить, попросила хоть сообщить мне, что с ней все в порядке, когда она приедет и устроится.
— И что?
— Прошло двое суток, но от Милы ни ответа, ни привета, я в панике!
— Она оставила адрес, куда полетела?
— Оставила, но это ведь другая страна, — сказала Алевтина.
— Дайте мне этот адрес, — попросила Надежда, — я тоже в шоке. Не ожидала такого от подруги. Она же никогда никуда не ездила.
— Единственное, что она сказала, — что теперь свои проблемы будет решать сама. Наверное, не захотела тебя беспокоить, — проговорила Алевтина и принесла Наде листок с адресом. — Я даже обратилась в милицию, в нашу, участковую. Но они, узнав, что пропавшей доченьке тридцать два года и уехала она к жениху-иностранцу, смеялись надо мной и давали советы, чтобы я не мешала молодым. Ты же знаешь ее, Надя, ты знаешь, что она не допустила бы того, чтобы я нервничала. Она же у нас чересчур ответственная, и если пообещала позвонить, то обязательно бы позвонила. Значит, у Милы не все хорошо, — глаза Алевтины расширились от ужаса.
— Не волнуйтесь, я все узнаю. Подумаешь, двое суток нет вестей. Это же не два месяца, — не очень уверенно ответила Надежда.
— До Италии лететь несколько часов! А тут прошло несколько суток, то есть вторые к концу подходят, и ни одного звонка матери! Ой, чувствует мое сердце, что с Милой не все в порядке, — снова заныла Алевтина.
Надежда вышла от нее в совершенно разобранном состоянии. Она не знала, что ей делать.
«Может быть, позвонить Григорию Степановичу и посоветоваться с ним? Он хоть подскажет, что с Милой могло произойти и как ее найти», — думала Надежда.
Когда она в растерянности подходила к своему автомобилю, в ее сумке зазвонил телефон.
— Алло? — Она надеялась, что это Камилла, так как номер не определился.
— Надежда Петровна? — спросил в трубке незнакомый мужской голос.
— Да, я.
— Меня зовут Валерий Дмитриевич, мы не знакомы. Я звоню по просьбе вашей подруги, ей сейчас очень плохо, и она изъявила желание увидеться с вами, я, как ее лечащий врач, не возражаю.
Надя никогда не думала, что у нее настолько расшатанные нервы. Ноги ее подкосились, и она оперлась руками о капот своей машины.
— Лечащий врач? — переспросила она. — Моя подруга в больнице? В какой?
— Я врач-психотерапевт, — лаконично сказал Валерий Дмитриевич.
— Что? — не поняла Надежда или не хотела понимать.
— Терапевт психики, — замысловато ответил Валерий Дмитриевич, — ваша подруга в психиатрической больнице номер пять. Второй корпус.
Все поплыло перед глазами Надежды, но она успела сказать, что приедет немедленно, и отключила связь.
«Спокойно, Надя, спокойно! Ничего себе Италия! Я-то шутила, что Милка сошла с ума от любви к своему итальянцу, а тут все серьезнее оказалось. Она и правда спятила. Господи! Что же делать! Возможно, что и жениха-то никакого не было, ни визы, ни паспорта! Представляю себе картину, как Камилла буянит в аэропорту с требованием немедленно выпустить ее в Италию, где ее ждет Марко. Причем сам синьор Тозини не в курсе, что свел одну русскую дурочку с ума! Какой позор! Там-то ее и повязали под белые рученьки — и в желтый дом. Эх, Милка, Милка! Пропади пропадом сногсшибательная внешность Марко! Почему он не оказался толстым, лысым и противным? Ну ничего, Надя, дыши глубже! Может быть, не все еще потеряно, раз она вспомнила обо мне и позвала меня к себе. Держись, подруга, твоя Надя идет к тебе на помощь!»
Надежда собралась с мыслями и чувствами, заставила себя сесть за руль и трясущимися руками повернуть ключ в зажигании.
Пока Надежда ехала до больницы, в голову пришла мысль, что ей самой требуется психиатрическая помощь. Ее всю трясло и колотило. Она получила пропуск на территорию больницы и быстро нашла второй корпус. Это было четырехэтажное здание старой постройки. Большие окна, широкие подоконники, полуотвалившаяся лепнина по фасаду и облупившаяся желтая краска.
«Вот уж точно желтый дом, могли бы покрасить и в другой цвет», — мелькнула мысль у Надежды.
Внутри больница тоже имела неприглядный вид. Деревянные половицы, покрашенные в коричневый цвет, светлые стены и потолки, старые круглые светильники, двери в палаты все с окошками, чтобы было видно, что делают их обитатели. Надежду при входе внутрь охватил просто-таки священный ужас. Почему-то ей казалось, что на нее, как только она переступит порог этого лечебного корпуса, сразу же набросятся и скрутят санитары, подключат электрический ток и проведут курс шокотерапии. Войдя в холл, она увидела стойку-пост дежурной медсестры и старушку лет восьмидесяти с сильно морщинистым лицом бледно-серого цвета, в белом чепце и грязно-белом халате. По ее виду трудно было определить, является ли она пациенткой этой больницы или принадлежит к обслуживающему персоналу.
