— Обещаю вам, что все будет хорошо, — еле заметно улыбнулся он.
Марко подал руку Миле, и они вышли из апартаментов Марко.
Следователь вздохнул:
— Красиво здесь…
По всей видимости, он имел в виду зеркальный потолок, прекрасный панорамный вид на Москву, яркую кожаную мебель, современные стеллажи, стол из красного дерева и великолепный мраморный пол, выложенный причудливым узором.
— Неплохо, — согласилась Надежда.
— Вот думаю я все…
— О чем? — спросила Надя, радуясь, что подруга осталась наедине с предметом своего обожания.
— Откуда в вас, Ситцева, столько энергии со знаком минус?
— Во-первых, почему вы вообще обо мне думаете? Во-вторых, почему вы мою энергию причислили к отрицательной? Все говорят, что я положительный человек.
Следователь усмехнулся, темные волосы слегка завивались на его смуглой шее.
— Вроде не девочка уже…
— О возрасте женщины неприлично говорить! С мужем я развожусь… вот и занимаюсь…
— Сводничеством? — уточнил Григорий Степанович.
— С чего вы взяли? — не ожидала она такого предположения.
— Не первый день в следственных органах. Это ведь ваша подруга положила глаз на этого Марко? А вы ее выгораживаете?
— Как это вы догадались, гражданин начальник? — оторопела Надежда.
— Да она просто цепенеет в его присутствии, а ваше поведение как было наглым, так и осталось…
— Но-но… попрошу!
— Никогда в жизни не поверю, что влюбленная женщина откажется, чтобы ее подвез объект ее воздыхания; мало того, оставляет его наедине со своей, пусть даже лучшей, подругой, насколько мне известно, одинокой.
— Не верите в женскую дружбу? — ухмыльнулась Надежда.
— Ни капли! Ну и, конечно, самое главное: я в жизни не поверю, что вы, Ситцева, можете сообщить мне что-то о нелегальном митинге. Такие, как вы, не перевоспитываются и не сдаются, с ними можно ходить в разведку, понимаете? Никогда вы не сдадите своих друзей-фанатиков, потому что сама — фанатична.
— Я не поняла, это комплимент или обвинение? — нахмурила темные брови Надя.
— Это истина! Вы печетесь о своей подружке.
— Ну хорошо, ваша взяла, это так! Сейчас вы мне скажете, что это бесполезно, что такие, как Марк, даже не смотрят на таких, как моя подруга, что она должна забыть его, и все в этом духе?
Следователь захлопнул свой блокнот и загадочно улыбнулся.
— А вот и не скажу. Я сам мужчина, если вы успели заметить, и по профессии очень наблюдательный. Этот миллиардер с интересом смотрит на вашу подругу, голову даю на отсечение. Уж чем обусловлен этот интерес — не знаю, но факт остается фактом.
— Вы это заметили?! О чудо! Я буду держать кулачки за Милу! Она заслужила быть счастливой! Более бескорыстной, искренней и верной я не знаю.
— Может быть, этому господину просто интересно рассматривать синяки на ее лице?
— Не похож он на садиста, — возразила Надежда.
— Почему же вы, с вашим-то темпераментом, сами не положили глаз на этого красавца-итальянца? — с интересом разглядывая Надю своими темными и какими-то добрыми глазами, спросил Григорий Степанович.
— Во-первых, существует женская солидарность, что бы вы ни говорили, во-вторых, я не влюблена в него, в-третьих, я тоже обладаю интуицией и думаю, что у Милы больше шансов, чем у меня. Ну и, наконец, он не в моем вкусе, мне вот, например, вы больше нравитесь, — выдала Надежда.
— Я?! — почему-то испугался следователь.
— А что? Вы мужчина видный, на серьезной работе, глядишь, и меня на ум наведете, — сделала решительное лицо Надежда.
Следователь начал судорожно перекладывать бумаги в своей папке.
— А что вы засуетились-то? Наверняка есть жена, дети? Возьмите меня в любовницы.
— Ситцева, прекратите! Наша беседа зашла в тупик!
— Потому что она перешла на обсуждение вашей личной жизни? — спросила Надя. — Значит, мою подругу обсуждать можно, а вас нет?
— Я на работе!
— Сухарь вы! Женщина вам в любви признается, а вы… — махнула рукой Надежда. — Были времена, когда партия давала задание наставить на путь истинный.
— Хорошо, что сейчас не те времена, — вздохнул следователь, приглаживая торчащие во все стороны волосы.
