— В Италии любят цирк и театр? — предположил Григорий, пытаясь отвязаться от какой-то пышнотелой дамы в костюме висельника с веревкой на шее. Она настоятельно требовала вздернуть ее на виселице и громко ругалась, по-театральному закатывая глаза.
— Мне кажется, они любят маски… не само действо, а то, что усиливает эффект, но по сути остается мишурой, — ответила Надя и, оттащив своего спутника от жаждущей казни через повешение, устроилась за столиком кафе. Григорий присел напротив нее. — Кстати, Гриша, а сколько на тебе «висяков»? Очень символичная картина — «висяк на следаке»…
— Несостоявшаяся романистка, — усмехнулся Гриша, — сколько «висяков»? Вот одним меньше благодаря тебе…
Надежда посмотрела на него.
— Я знаю, ты серьезно относишься к своей работе. Ты хороший следователь, Гриша!
— Ты говоришь как мой начальник, и я очень хотел бы снять с себя еще один «висяк».
— Какой? — заинтересовалась она.
— Тот, что мучает тебя…
— Все же решено…
— Я так не думаю, — Надя только сейчас обратила внимание, что глаза у следователя из Москвы не только добрые и умные, но и очень красивые.
— Вот черт! — воскликнула она и постучала по столу, привлекая внимание бармена. — Амаретто, плиз!
— Что с тобой? — поинтересовался следователь.
— Ничего… мысли вслух. Я пытаюсь всегда держать в памяти, что Марко — идеальный мужчина, так ведь? Что ты думаешь как следователь?
— Я не женщина, но думаю, что он — алмаз! И я рад, что тебе повезло, честное слово…
— Да ладно, — не поверила она.
— Я знаю про твою нелегкую жизнь с пьяницей. Ты — хороший человек, и я рад за тебя, — подтвердил Григорий и заказал себе французский коньяк.
— «Хороший человек»… звучит почти как оскорбление, — произнесла Надя, понимая, что между ними сейчас происходит что-то очень важное… Она так долго этого ждала. Сердце бешено забилось.
— Да, ты хороший человек, и это не оскорбление, это комплимент, а что касается твоей внешности, ты и сама знаешь…
— Что? — попыталась она пококетничать.
— Что красивая… — смущенно ответил Григорий.
— Не может быть! Комплимент от тебя! Это же высший пилотаж!
— Успокойся! Это вовсе не означает, что ты можешь пускаться во все тяжкие. А эту свою деятельность с партией зеленых прекращай, добром это у тебя не закончится.
Надя тянула свой ликер, глядела на Григория и понимала, что ее такая ситуация устраивает на все сто. Ей нравилось, что этот мужчина смотрел ей в глаза… Странно, но она ни разу не вспомнила о Марко.
Чья-то тень упала на их столик, и Надя, очнувшись, оторвала свой взгляд от следователя и посмотрела на приблизившегося к ним человека.
— Мила?! — выдохнула она, глядя на подошедшую к ним девушку в мешковатом спортивном костюме и с наголо обритой головой. — Что ты здесь делаешь?
— Я гуляю… наслаждаюсь жизнью, а вы?
— Милочка, прости меня! — кинулась к ней Надежда.
— За что? Ты спасла меня!
— Мила, прости меня! — продолжала настаивать Надя.
— Да в чем дело?!
— Скажи ей все, — вдруг произнес Григорий.
— А тайна следствия? — удивилась Надя.
— Я, как официальное лицо, разрешаю, скажи, — повторил он.
— Садись к нам за столик! — пригласила Надя и крикнула: — Ту амаретто!
Ее глас был услышан, и симпатичные рюмочки для ликера из непрозрачного стекла появились у них на столе. Гриша продолжал тянуть свой коньяк. Надя рассказала все, что они узнали о Камилле, и опустила голову.
— Прости… Улики против тебя, но я не верю, что ты сумасшедшая и не помнишь, что творишь. Но надо что-то делать, эта женщина, она… она просто ошарашила нас, — сказала Надежда, имея в виду Зою Михайловну.
Камилла поглядела на своих друзей и тяжко вздохнула.
— Дорогая моя подруга и товарищ следователь, конечно, вы вправе не верить мне, но я не совершала ничего подобного, о чем вы мне только что поведали. Ничего!
— Мила! Расскажи! — вцепилась в ее руку Надя, едва не расплескав ликер. — Докажи Григорию, что ты невиновна!
— Я знаю это, — ответил Григорий, залпом допивая коньяк, — и это пугает меня, так как мы снова возвращаемся к отправной точке.
— Почему ты пришел к такому мнению, что Милка ни при чем? — радостно воскликнула Надя.
— Нельзя перечеркнуть многолетнюю дружбу рассказом какой-то бабки, которую мы не знаем. Еще при разговоре с ней я стал ощущать какой-то дискомфорт… Это на грани подсознания… я же говорил, всего лишь гипотеза…
