Жиль старался оценить эту неожиданную точку зрения.
- Ну а если они все-таки изготовят? - спросил он.
- Эффект будет не так уж велик. Влияние эмоций в конце концов не абсолютно. Воспитанный ребенок с двух лет преодолевает желание съесть чужую конфету... Но до этого не дойдет: наши правители передерутся из-за гипноза, как вороны из-за корки...
Это было похоже на правду.
- А если нет?..
- Послушайте, Жиль. Закрыть открытие невозможно. Раз трансляция эмоций существует, значит она будет открыта.
- Если бы вы видели бедных сгрудившихся зайцев, Сим. Мы собрали их вокруг передатчика, и лисы могли бы есть их, просто откусывая куски.
- Но для этого не нужно было изобретать ваши приборы. Вы видели сегодня толпу, возбужденную газетной шумихой?
Довод был убийственный.
- Однако шеф хочет скрыть... - неуверенно пробормотал Жиль.
- Шефу все осточертело. Он просто считает, что наука в нашем государстве - слишком большая роскошь...
Жиль сидел на сиденье, подняв воротник, подогнув под себя ноги. В этой позе, которую так любят женщины, ноги не мерзли, но зато мешали: они были слишком длинны.
Значит, если верить Симу, особо охранять гипноз не стоило. Ну а выступать сообщником всей этой полицейской администрации, пусть даже это не принесет особо печальных последствий?
Но, с другой стороны, если предположить, что они с Ани все-таки уедут, и уедут не куда-нибудь - в свой Ирпаш, и допустить даже самое невероятное - ребята министра их там не достанут. Что тогда? Тогда министр, Советник (и кто там еще?) найдут себе другого Жиля. И все равно получат то, что хотят. И тогда они, конечно, "хлопнут" профессора...
И еще: куда бы он. Жиль, теперь ни уехал, всюду он повезет за собой славу предателя, а возможно, и убийцы Нормана ди Эвора!
Сигареты давно кончились. Там, у гаража, на месте похищения, он нашел потом свою выпавшую из кармана пачку. Но теперь она кончалась. Жиль выдвинул пепельницу, старательно выбрал окурок. Размял его в пальцах.
"И что еще?" - спросил он себя... Что-то там было еще. Что-то вызывающее боль... Ну да, так и есть, именно так: слава убийцы будет справедливой.
Действительно, бросить все дело вот так, сейчас - разве это не означает убить профессора? Пресса подготовила почву, прокуратура "на взводе". И только одна крошечная ниточка Жиль сдерживает пока эту лавину...
А сам Норман ли Эвор? Эвор не знает ничего. Министр с ним не беседовал, газет он как будто не читает. А с четверга сидит в Запесчанье... Возжается, должно быть, со своими буглерами... Брр!
Но в понедельник он оттуда выйдет, и тогда будет очень нужно, чтобы он был готов к событиям.
Глава 12
Он подогнал машину вплотную к кустам. Потоптался у запертой калитки. При дневном освещении перепрыгивать забор было неловко. Вдали кто-то прошел, проехали два самосвала...
Стена сарая хорошо просматривалась с дороги. Она была темная, стояла чуть перекосившись назад... Замерев у знакомого уже проема, Жиль пережидал прохожего: нельзя же было исчезать прямо при нем... Видимо, Эвор проходил в свою страну только ночью. Но Жилю выбирать не приходилось.
Выбирать ему не приходилось. Путешествие в Запесчаный порт - единственное, что еще оставалось, что можно было еще сделать. "Только бы не встретить этих... браконьеров, только бы не запутаться и в этом", - он почти молился.
И все-таки почему он кинулся именно сюда? Несся но пустынному шоссе, перекрывая рекорды авторалли... Хотел предупредить ди Эвора? Да. Конечно. Хотел. Хотел встретить профессора в понедельник утром, остановить в институтском холле...
Он сидел в машине у дома Ани и обдумывал эту встречу. Обдумывал встречу, ждал Ани и мерз в застывшей машине. Когда он закоченел в ней совсем, в ветровое стекло постучали: "Ваши права!"
Это была обычная проверка. Время от времени полиция проверяла документы проезжих, прохожих...
"Так-с, Смльвейра... Господин ассистент Жиль Сильвейра?" - Полицейский взял под козырек и протянул книжку прав в окно. Жиль принял ее негнущимися пальцами, хотел убрать в "барчик". В книжке что-то белело. Поперек клочка очень белой глянцевитой бумаги было написано: "Берегись, Жиль! У такого псаря, как я, ищейки двоим не служат". Внизу стояла подпись: "Я - Мак".
