Выбор Пути - страница 20

Глава 7

Нет, я все-таки до нее доберусь! И не остановят меня ни злые бабки, ни вкусные копчености, которые поджидают меня на долгом пути!Честно говоря, не таком уж и долгом — ну максимум пять сотен метров пройти, но их надо еще пройти! Это как если бы ты ехал на заднеприводных «жигулях» по проселку, и не доезжая до асфальта буквально двадцать метров попал на участок, который только что прошедший дождь превратил в сущий каток. Вроде и рядом, рукой подать — а не доедешь! Таскает машину по размокшей глине, разворачивает то боком, то задом, отбрасывает назад по склону, и вожделенная цель не приближается ни на шаг!Что в этом случае делать? Ждать когда тебя вытолкают на асфальт сердобольные водители попутных машин или подцепит на буксир вот такой же агрегат, который стоит сейчас возле моего забора. И лучше в будущемсразу пересесть с «жигулей» на подобный аппарат – если ты собираешься жить в деревне и хочешь всегда добираться до своей вожделенной цели.В общем, аллегории аллегориями, но выложив копчености, подаренные нежадным Самохиным, я выхожу из дома и сажусь в свой «пепелац» — теперь меня никто не сможет остановить — кроме противотанковых ежей и толпы кикимор, бросающихся под колеса автомобиля!Перед тем как уйти, отрезал по кусочку колбасы и грудинки, а также сала и свежего хлеба, и все это поставил на стол для домового, торжественно объявив, что это все для него, Охрима. За что и был удостоен басовитым: «Благодарю, хозяин!». Если я что-то и помню о домашней нечисти, то это то, что с домовым обязательно нужно поддерживать хорошие отношеня. Тварь эта по большей части безобидная, людям не показывается и если пакостит, то лишь по мелочам, но очень уж вдохновил рассказ моих бесов о грабителе, который оказался в печке — то ли мертвый, то ли живой. Безобидная она, или нет – но все-таки нечисть, и пусть эта самая нечисть относится ко мне хорошо. Тем более что для того больших усилий прилагать и не нужно. Просто покорми хорошей едой, да поддерживай свой дом в должном порядке.Пока ехал по деревне, ничего со мной больше не случилось – никто не остановил, никто не потребовал наведения правопорядка. И слава богу. Что-то я сегодня слишком заработался. Нельзя так уж резко очертя голову бросаться на охрану общественного порядка — «если хочешь поработать, ляг поспи, и все пройдет».Дом Маши был добротным, и даже кирпичным – из красного кирпича, и похоже что сделанного не в советское время. Сразу вспомнился бывший господский пруд и фундамент за магазином — похоже, что этот кирпич происходит именно оттуда. Не берусь судить того, кто построил этот дом, но лично я поостерегся бы брать для строительства своего дома кирпич оттуда, где когда-то произошла большая трагедия, были убиты невинные люди.Кто-то может сказать, что эти самые баре были угнетателями, что они совсем не невинны, что народ имел право воткнуть в животы их девчонок грязные навозные вилы, но вот что я скажу этим пламенным революционерам: а не пошли бы вы нахрен с такими вашими «гуманистическими» идеями о построении светлого будущего через убийство детей! Я никогда не поверю, что девочки-подростки занимались угнетением крестьян и заслужили такую страшную, мерзкую смерть.Хмм…а почему это я вдруг вспомнил об убиенных девчонках? Почему перед глазами у меня всплыли эти мерзкие картинки? Плачущая девочка в кружевной рубашке, лежащая на земле, гогочущие пьяные небритые рожи, нависающие над полудетским телом, и вилы… Рукоять этих вил темная, отполированная мозолистыми руками, и стоят эти вилы торчком, воткнувшись в землю почти до самого основания. Почти – потому что до конца им войти в нее не дало обезображенное тело молоденькой девчонки, с удивлением разглядывающей небо мертвыми голубыми глазами.Меня аж передернуло! Вот же черт! И привидится же такое! Насмотрелся всякой псевдоисторической дряни в глупых сериалах, вот и мерещится всякое-разное!А внутренний голос говорит: «Нет, братец Вася…ничего тебе не привиделось!». Все так и было. Прими это, как данность.Я переборол себя и постучал в дверь, выкрашенную голубой веселенькой краской. Настроение было безнадежно испорчено. Теперь я хотел только одного – проверить объект надзора и уйти отсюда как можно дальше. Плохой дом! Очень плохой дом…– Входите, открыто! — услышал я знакомый голос, толкнул дверь и вошел в светлый коридор, или скорее на крытую веранду, окна которой выходили прямо в сад. Окна были открыты, а за круглым столом, накрытым светлой бежевой скатертью, сидела Маша и смотрела на меня удивленным взором своих прекрасных зеленых глаз. Перед ней на столе стопка тетрадей, стопка листов формата А-4, и всякая всячина из числа обычных канцелярских принадлежностей. Картина художника Репкина: «Учительница за работой».— Здрасте… — слегка растерянным голосом протянула Маша -- Какими судьбами? Я вроде пьянство не нарушала и хулиганство не осуществляла? Или пришли меня навестить по другому поводу?Я посмотрел на девушку, сидевшую на фоне цветущего сада, и мне вдруг показалось, что вокруг ее коротко, по-мальчишески постриженной головы заклубилось небольшое светящееся облачко. Совсем маленькое, похоже было на то, как если бы это солнце расцветило своими лучами растрепанную копну тонких волос. Я моргнул, и свечение исчезло, как будто его и не было вовсе. Что это такое? Может я наконец-то стал видеть ауры людей? Продолжается мутация? Может и так. Если верить ведьме (а в этом я ей верю) – когда-нибудь это должно было произойти. Так почему же не сейчас? У меня все получается как-то вдруг…ни с того, ни с сего.– Так просто…навестил! – пробормотал я, не сводя глаза с милого лица девушки – разве нельзя?– Ну почему же нельзя…можно! – улыбнулась она, показывая белые, будто искусственные зубы – И не смотрите вы так на мои зубы! Настоящие они, настоящие! С детства такие белые и крепкие! Мама говорила, что ходила к бабе Нюре, когда я мучилась с зубной болью, и выпросила у нее снадобье для зубов. Вот теперь у меня такие зубы. Хоть гвозди перекусывай! Ну что так смотрите? Да не верю я в эти штуки! Просто генетика такая! А то, что мама к бабе Нюре ходила, да меня таскала к ней – так это все наши женщины к бабкам ходят. Мракобесие, я же говорю.– Мракобесие? – я посмотрел в спокойные, безмятежные глаза Маши, слишком безмятежные, чтобы быть нормальными – Вы на самом деле не верите ни в проклятие, ни в порчу, ни в то, что вещи имеют память? Обычно девушки склонны к такой вот мистике, особенно – если…Я замолчал, но Маша как ни странно меня поняла:– Особенно если у них не сложилась жизнь? Это вы хотели сказать? Жениха выбирают, гадают – да?– Ну…да! – сознался я – Ничего плохого в этом не вижу. Это как к психоаналитику сходить. Поговорит бабка, пошепчет, наобещает всего самого лучшего – и у девушки на душе станет полегче. Разве это плохо?– Хмм… – Маша задумалась – Я с этой стороны как-то и не рассматривала. Может вы и правы. Но это все для слабых женщин. Сильные справятся и без наговоров, без бабок-кликуш!– С чем справятся?– Ну…со всем справятся! – удивленно подняла брови Маша.– Дом у вас кирпичный – перевел я разговор – Когда его построили, не знаете? Просто все дома тут деревянные, а ваш кирпичный. Да еще и кирпич какой-то странный, старинный. Но кладка не старинная. В старину клали с известкой, а тут – цемент.– Ух ты, так вы специалист по кладкам! – улыбнулась девушка – Точно, этой мой дедушка строил! А кирпич взял с развалин, что за магазином! Часть того кирпича на коровник пустили, в колхоз, а часть он себе взял – вот, дом построил! Крепкий, на века! Не то что деревянные халупы!– Он долго прожил, ваш дедушка? – рассеянно спросил я, оглядывая светлую веранду, находиться на которой мне было почему-то не очень уютно. Гнетущая какая-то атмосфера, точно. Тревожно.– А почему вы спросили? – Маша насторожилась и внимательно посмотрела мне в лицо – вы как бабка Нюра… Мама рассказывала, что бабка кликушествовала – мол, не трогайте этот кирпич, он нехороший! От него беда будет! Проклятый он! Кровь на нем! Ох, уж это мракобесие…– Так долго ли прожил ваш дедушка? Что с ним случилось? – продолжал настаивать я.– Погиб он. В лесу дерево рубил, его и задавило. Только это все случайность! – Маша недовольно фыркнула – Эдак ко всему можно пришить мракобесие!– А что с вашей мамой случилось? Замерзла, как мне сказали? В лес пошла, и замерзла?– Слушайте, вы чего, в самом-то деле! – Машино лицо исказилось, щека задергалась, щеки покраснели – вы зачем сюда пришли?! Мракобесие разводить?! С этим к бабке идите! А тут вам делать нечего! Уходите! Уходите отсюда, пока…– Пока – что? – спросил я спокойно, выдержав ее яростный взгляд – Что сделаете? Сковородой меня стукнете? Или ножиком затычете?Маша вдруг успокоилась, из нее будто выдернули стержень. Она обмякла, лицо посерело и стало выглядеть как минимум лет на десять старше чем до нашей беседы. Ушла радость, из глаз ушел свет. Передо мной сидела усталая женщина бальзаковского возраста, жизнь которой не удалась и впереди у которой ничего нет, совсем ничего. Никакого света в конце тоннеля. Да и тоннеля-то никакого нет – если только тоннель, который ведет на тот свет?– Хотите совет, Маша? – как можно мягче спросил я, и не дождавшись ответа, продолжил – Уезжайте из этого дома. Совсем. И не возвращайтесь в него. Никогда и ни за чем. Вы молодая, красивая женщина, у вас еще все впереди – вы нравитесь мужчинам, вас полюбят. Но только если вы уедете отсюда и не вернетесь.– Вы снова сейчас говорите как баба Нюра – криво усмехнулась Маша – Она мне постоянно талдычит – уезжай! Уезжай! Этот дом проклят! Он твоего деда сгубил! Он отца сгубил! И мать! Уезжай!– А с отцом-то что? – спросил я для проформы. Какая мне разница, как закончил свои дни ее отец – утоп, или попал под машину, или повесился, результат один и тот же. Ожидаемый.– Утонул он. На рыбалку пошел – на господский пруд. Весна была, лед слабый, вот он и утоп – безжизненным, вялым голосом ответила Маша – Может и правда уехать? Только кому я нужна? Со справкой от психиатра, убийца! Вот вам – нужна? Вы бы хотели со мной жить?Не знаю, что меня толкнуло, какой бес (или какой из бесов – так вернее было бы сказать), только я ответил ей не задумываясь:– Хотел бы. Мне одному скучно. Ты красивая девушка, при виде тебя просто дух захватывает! Переезжай ко мне, и живи! Домина огромный, и никаких тебе проклятий!– Мы уже на ты? – прыснула со смеху Маша – И вот так запросто: «переезжай»! А поцеловать?Я встал, подошел, схватил Машу в подмышки, легко, будто она ничего не весила приподнял со стула и сграбастав в медвежьи объятия приник к полным, сладким губам девушки. От нее пахло чем-то неуловимо приятным – каким-то шампунем, или притираниями. Косметики на лице я не видел никакой – но я не спец в этом деле, может чуток и подмазалась. Губы у нее были точно без помады – плотные такие, пухленькие.Маша не ответила на поцелуй. Она замерла, обвисла в моих руках, и когда я оторвался от ее губ, посмотрела на меня странным, остановившимся взглядом. И тогда я не выдержал и поцеловал ее еще раз – задыхаясь от нахлынувшего желания, от ощущения упругого, горячего тела! В этот раз мне показалось – но может только показалось! – что на мой поцелуй я получил слабый, но все-таки отклик. Что ее язык прошелся по моим губам – легким касанием, как ветерок по мокрым волосам.Потом она несильно, но настойчиво уперлась мне в грудь ладонями, толкнула, и я отпустил ее, не в силах ничего сказать или сделать. Стоял, застыв, как соляной столб, а Маша вдруг недоверчиво помотала головой и задумчиво, медленно сказала:– Сама себе не верю. Попробовал бы кто-то еще сделать такое – я бы его просто порвала как Тузик грелку! А тебе даже глаза не выцарапала. Как думаешь, почему?– Может, влюбилась? Как и я? – предположил я с надеждой, изобразив на всякий случай подобие кривой ухмылки.– Влюбилась? – Маша пожала плечами – не знаю. Парень ты красивый, мужественный. Мне такие не нравятся. Такие – еще те кобели. Один раз я уже обожглась…на всю жизнь заработала себе проблемы. И теперь снова обжигаться? Переспать с тобой конечно можно – у меня секса не было уже лет пять, хоть волком вой. Хорошо хоть, что интернет работает, можно порнушку посмотреть, да игрушкой побаловаться, но чтобы живого мужчину в свою жизнь впустить… Скажи, Василий Каганов, зачем ты мне нужен?Я был немало шокировал такими интимными откровениями девушки, а еще больше меня удивило то, что она умудрилась запомнить мое имя. Значит, я все-таки ей не безразличен? Нет – ну какова, а? О таких вещах говорит, о которых деревенские девки не то что сказать, даже подумать бы застеснялись! Впрочем – я могу и ошибаться. Сейчас такое время, что…в общем – все меняется. Феминизм всякий, интернет и прочие безобразия. Теперь молодняк не стесняется заниматься «дружеским сексом» с самого что ни на есть раннего подросткового возраста, и считается это вполне нормальным делом. Уж чего-чего, а эту изнанку жизни я знаю не понаслышке – все-таки успел некоторое поработать участковым в райцентре, всякого безобразия навидался. – Зачем я тебе нужен? – я задумался, и взял Машину ладонь в свою – А чтобы не просыпаться одной. Чтобы было с кем поговорить, чтобы поплакаться в плечо. Чтобы калитку поправить – она у тебя вот-вот с петли сорвется. Чтобы стонать и плакать от наслаждения, чтобы смеяться моим глупым шуткам, и чтобы я выслушивал твои жалобы на тупых учеников и грозился пойти, и разнести всю эту богадельню к чертовой матери – вместе с родителями и тупыми учениками. Чтобы…быть не одной. Чтобы вместе. Хочешь этого?– Не знаю. Не задумывалась – Маша освободила руку и села на свое место – Мне надо крепко подумать, хочу ли я все поменять. А ты странный, Вася. Странный, но хороший. Я еще не встречала таких, как ты. А теперь иди, оставь меня. А то я сейчас заплачу, и у меня будет приступ. Иди Вась…я правда – подумаю!Повернулся, и пошел на выход, шагая на негнущихся ногах как имперский бронеход. Два чувства раздирали меня, когда я выходя перешагивал порог Машиного дома – мне хотелось уйти отсюда как можно быстрее, и мне хотелось схватить девушку, неистово целовать, не обращая внимания на ее сопротивление, а потом содрать с нее всю одежду, бросить спиной на стол, и…Что со мной такое случилось? Сам себя не узнаю. Чтобы я вот так взял, схватил практически незнакомую мне девушку, и стал ее целовать?! И какую девушку! Ту девушку, которую я должен проверять по долгу своей службы – не спятила ли она совсем и не перерезала ли соседей в радиусе сотни метров от ее дома!Это что, типа – «любовь с первого взгляда»?! Так я уже вроде не мальчик, какие тут любови? «Любофф», понимаешь ли! Все, что мне хотелось с самого начала – это затащить ее в постель, и не более того. Обоюдоприятные, необременительные отношения – вот как это называется. Так откуда такая страсть?! Откуда желание схватить ее и унести домой – как трофей, добытый на поле боя? Перекинуть через плечо, и не обращая внимания на визг и ругань – оттащить домой полонянку. Чтобы заключить ее в свой гарем. Хе хе хе…вот это мысли! Вот это полет фантазии! Может дом так воздействует? Ее проклятый дом? Навевает дурацкие мысли, сводит с ума? Может и так, а что?Мда…а я ведь читал в колдовской книге о том, как делать защитные амулеты. Похоже, пришла пора заняться изготовлением такой штуки. Кстати сказать – если меня, колдуна, который в гораздо меньшей степени подвержен воздействию проклятия, так колбасит в этом доме – какой же заряд негатива должны были получить его жильцы, обыкновенные, ничем не примечательные люди, лишенные какой-либо магической защиты?! Бедная Маша…как она тутвообще выжила?! Ей должны сниться кошмары, и такие кошмары, что…в общем – этот чертов дом надо раскатать по камешкам, а потом еще и закопать где-нибудь подальше от деревни. Кровь на этих кирпичах, точно – кровь.Завел машину, поехал в сторону дома, но не успел проехать и двухсот метров как передумал – развернулся и свернув в поперечную улицу поехал к дому бабки Нюры. Если я с кем-то и могу поговорить по этому поводу, так только с ней. Или…с другой ведьмой, но до той мне тащиться уж больно далеко. И не хочется. Та ведьма наводить порчу мастачка, а вот снимать проклятье…это наверное все-таки к бабе Нюре.Доехал за пару минут, как следует газанув и подняв на дороге облако пыли. Если весной тут так пыльно, так что будет летом, когда вся подсохшая грязь, раздолбанная колесами и ногами превратится в нечто подобное пудре? Хорошо, что я на краю деревни живу и мимо меня почти никто не ездит…в центре села вся пыль точно будет в доме!Заглушил двигатель, вылез, машину запирать не стал. Начинаю привыкать к деревенской жизни. Здесь, конечно, воруют, но…не из машины, и соблюдая все принципы порядочного воровства – ночью, и то, что плохо лежит или слабо прибито. Попереть что-то из машины, оставленной возле дома – это не для сельского несуна. Ну так мне рассказывали знающие люди. Может и врали.Первым меня встретил рыжий кот, который совсем даже не кот. Он заверещал, вздыбился, сгорбив спину, завыл, как если бы перед ним стоял волк, или лисица – естественные природные враги котов. Вот только я знаю, что ты не кот – так какого черта так всполошился?!– Убери своих чертей! – голос бабки Нюры был негромким и властным – Ко мне с ними не заходи. Кышь отсюда, проклятые гады! Ишь, разлетались!– Идите в машину! – приказал я, и тут же рыжий кот перестал шипеть и почти совсем успокоился. Бабка Нюра укоризненно помотала головой, и недовольным голосом бросила:– Заходи, коли пришел!Я пошел следом за ней, а когда вошел в светлую большую кухню, увешанную пучками трав, баба Нюра так же недовольно предложила:– Садись. Чего стоять-то? Про ноги, в которых правды нет говорить не буду – ее нигде нет, правды этой. Ну так чего притащился?– Скажите…вы же белая ведьма, а значит – добрая. Так какого черта вы такая злая?– Злая? – усмехнулся ведьма – Не видел ты злых-то ведьм! Погоди, увидишь еще, мало не покажется! Так чего мне доброй быть? Люди добра не ценят, все, что получаю за свое добро – плевки, да проклятия. Вот ты сегодня Кольку заколдовал, теперь пить не будет. И сделал так, чтобы он подумал – это я его закодировала. Думаешь, он спасибо сказал? Да нет такого ругательства, которое он в мой адрес не бросил! Так и с чего тогда мне быть доброй? Я за свою долгую жизнь столько натерпелась…иногда хочется просто бросить все, да и сдохнуть! Да не могу! По своей воле мы не уходим! Только когда час твой настанет! А я так устала от людской злобы и неблагодарности. И обидно – вот ты, к примеру, можешь черное колдовство творить абсолютно безнаказанно. И ни силы не убудет, ни здоровья. Только наоборот прибывает! И за что это тебе дадено? Просто потому, что колдун взял, да и сбросил на тебя свою силу? Это справедливо, по-твоему?– Мне мама рассказывала – задумался я – Еще в советское время одна семья выиграла в лотерею. Или облигации разыгрывали – я сейчас уже не помню. Не суть важно. Выиграли. Так вот власти раззвонили, что такая-то простая семья получила выигрыш – двадцать тысяч рублей! Огромные деньги по тем временам. Да что мне вам-то рассказывать – лучше меня знаете, какая это была сумма. И что дальше было, догадываетесь?– Догадываюсь – проворчала баба Нюра – Родственники и друзья объявились.– Объявились – кивнул я – А когда они им не дали халявных денег…в общем – жила эта семья в полуподвале, окна выходили в приямок. И ночью им в окно закатили камень, булыжник такой – килограммов на триста весом. Вот что такое зависть.– За что Каин брата Авеля убил, да? – усмехнулась старуха, и тяжело вздохнула – Ладно, устыдил, демон говорливый. Давай, рассказывай, зачем пришел, какой совет тебе нужен. Знаю – не просто так к бабке притащился, точно за советом.– Похоже, что я влюбился! – брякнул я, не думая о том, что говорю, но бабка Нюра ничуть, ни капельки не удивилась:– В Машку, что ли?– А откуда знаете?– Да оттуда! – усмехнулась баба Нюра – ты городской, для тебя такая же городская нужна. Машка девка красивая, статная, тебе только в нее и влюбляться. Не в наших же матрен колхозных, у которых под ногтями застарелая огородная грязь чернеет. Все девки, что чуть красивее утюга уже в городе женихов ловят, женатых ты тут трогать не будешь – да и нет тут у нас таких, на которых ты бы глаз положил. Хотя кобель еще тот! Для тебя замужнюю бабу поиметь – вдесятеро вкуснее, чем свою! Хотя все вы мужики такие…кобелины проклятые! Знаю, бывала замужем. Ну так что тебе – рассказать, что с девками надо делать? Или за благословлением пришел? Так я тебе скажу – ничего хорошего у тебя с ней не будет. Миловаться – это пожалуйста, девка она горячая из без мужика уже давно, а чтобы жениться, так это вряд ли. Она уже обожглась, ей теперь замужество как стальные кОндолы. Не пойдет она на это. Ну а ты…ты колдун! Какая тебе жена? Твоя жена – Сила колдовская! Ваши жены – пушки заряжены, как там пели солдатушки-то… – С домом что-то надо делать – прервал я лекцию ведьмы – нехороший дом!– Какой дом? – сразу подобралась баба Нюра? Твой дом?– Вы же поняли – какой дом! – скривился я – Давайте так, говорим без этого самого…вы не ментор, который меня поучает, а я не щенок, который чего-то там у вас выпрашивает. Поговорим как два профессионала, хорошо?– Не щенок, говоришь? – усмехнулась старуха – Щенок ты есть. Только щенок кавказской овчарки. И тяпнуть можешь так, что только брызнет, и когда вырастешь – превратишься в лохматое чудовище с зубищами по вершку. Но не пренебрегай советом старой бабки – я зряшного не скажу. А то что ворчу – так и жизнь у меня была несладкая. Давай, излагай! Слушаю.– Вы знаете, что Машин дом на крови. И что от него исходит зло. Вся их семья сгинула из-за этого дома. Девчонки, которых насильничали, а потом вилами прикололи – прокляли свой дом, и тех, кто там тогда был. Их кровь с проклятием въелась в кирпичи, а потом из этих кирпичей построили дом. И еще, как я слышал – коровник. Как там коровник поживает? Хорошо ли в нем живут коровы?– Забросили его, еще в советское время. Дохли там коровы, то от каких-то болезней, то от…непонятно чего. Сохли и помирали. Перевели всех животных в другой коровник, а его так и забросили. Вон там, за деревней, на бугре – его остатки. И даже кирпич не растащили – боятся местные, чуют, что дело нечисто. А я всегда говорила – и деду Машкиному, и отцу ее, и матери, и самой Машке – бегите из этого дома! Бросьте его! Проклят он! И чем кончилось? Не знаешь? Вижу – не знаешь. Деревенские начали говорить, что это я Машкину мать прокляла, и потому она в лесу замерзла! Ты представляешь?! Я, белая ведьма – прокляла человека! У меня просто слов нет, одни матерные выражения! Да я столько раз пыталась дом этот обезопасить – чуть здоровье не потеряла! И колдовала, и снадобье готовила – на дом брызгала, кирпичи эти вылечить пыталась. Но нет! А местные увидели, что я колдую и решили – я дом прокляла! И это после стольких лет – я их лечила, я их травками потчевала. Но люди верят только плохому. Ведь они-то просто так ничего хорошего делать не будут, а значит – и я какой-то свой интерес имею. А какой интерес у ведьмы может быть? Зло творить! Я, видишь ли – получаю удовольствие от того, что творю зло! Типа оргазм у меня от этого, мать-перемать!– Вы откуда такие слова-то знаете – «оргазм»! – усмехнулся я – Никогда бы не подумал…– Ты меня за дуру считаешь? – баба Нюра коротко хохотнула – Телевизор на что? Интернет опять же! Если я знахарка, травами лечу, так что же – совсем дикая, что ли? Слова «секс» думаешь пугаюсь? Хе хе…да я тебя еще могу просветить в этом вопросе! Я за свою жизнь такого насмотрелась, тебе и не снилось!– Понятно – слегка смутился я. Действительно, я отношусь к этим ведьмам так, будто они что-то вроде бабы Яги, живущей в избушке на курьих ножках. А ведь они обитают не в глубине леса, а в обычной деревне, с электричеством, интернетом и спутниковым телевидением. И уж точно за сотни лет жизни развили свой мозг в гораздо большей степени, чем обычные жители глухой провинциальной деревушки. Кстати, надо это учитывать в дальнейшем моем с ними общении. И чтобы не обмануться в их простоватости, и чтобы не выглядеть абсолютным смешным идиотом.– Ладно… – баба Нюра махнула на меня сухонькой ладошкой – расслабилась я с тобой, разболталась. Забыла, как колдуны на окружающих влияют, вот и рассуропилась.– А как влияют?! – насторожился я, надеясь услышать что-то новенькое для себя.– Ага! Щас расскажу тебе, ты и пойдешь вразнос! – хохотнула бабка – Ладно, скажу. Помнишь сказку про вампиров? Ну…всяких там дракул? Там в рассказах вампиры обязательно обаятельные красавцы – и в них сразу же влюбляются девки. Так вот – сильные колдуны точно такие же. Девки просто падают к их ногам штабелями. Ну что глаза-то закатил сладострастно?! Я же говорю – вразнос пойдешь, мерзавец! Даже на меня, и то действует, мордашка-то у тебя симпатичная, как у киноактера…забыла, как его там звать…ну – неважно. В общем – сильный колдун всегда у девок имеет успех. Особенно, если он черный колдун. Эти вообще вне конкуренции. Смотри, Васька, не хулигань!Бабка погрозила мне пальцем, и я заметил, что ноготь у нее красивой формы, ухоженный, и вроде как даже с маникюром.– Маникюр сами делаете? – подчиняясь импульсу спросил я – В молодости небось еще та оторва была, а, Анна Никифоровна? А меня упрекаете в кобелизме! Да я вообще андел злат венец! Почти святой!– Дурак ты, а не андел! – бабка захихикала и спрятала руки под столешницу – Кем я была, где была – не твое собачье дело! Давай-ка, говори скорее, что думаешь с Машкиным домом делать. Ведь думаешь, точно! И не потому, что он Машку загубит – ты рожи-то мне не строй. Ты к себе домой Машку тащить не хочешь, потому что мешать она тебе будет. Тебе колдовать надо, а она увидит, может языком сболтнуть кому не надо. Опять же – у тебя там домовой сидит, два беса летают – тебе точно ее в своем доме не нужно. А вот приходить к девке иногда с ней покувыркаться – это как есть для тебя! Точно ведь? Ну, колись!– Колюсь! – вздохнул я – Жалко мне ее. И да – к себе мне ее не надо. Все вы верно сказали, баба Нюра. И да – запал я на нее. И хочу дом этот чертов расколдовать, пока он Машку со свету не сжил. А ведь почти уже сжил! Она ведь, как мне рассказали, чуть с собой не покончила. И сейчас в доме этом живет – как только столько времени прожила, и ничего с собой не сделала – удивляюсь.– А я тебе скажу, почему не сделала! – баба Нюра нахмурилась и погрустнела – Ты ведь знаешь, что она на учете у психиатра. Да что я говорю, ты ведь небось ее проверять обязан – знаю, не отвечай. Так вот – у нее бывают помутнения разума, припадки – когда она себя не помнит, лежит дома и…в общем – что она творит во время припадков я тебе говорить не буду. Плохо с ней бывает. Но это ее защита. Пока она больна, пока ее разум не в своих берегах – дом ничего с ней поделать не может. Он пытается, он насылает на нее кошмары, он требует, чтобы Машка сделала что-нибудь с собой, но не может прорваться через защиту! Это он ее заставил убить мужа. Но покончить с собой заставить не смог.– Это ведь вы ей поставили защиту, так? Это вы ее свели с ума! – внезапно понял я, и недоверчиво посмотрел на бабу Нюру – так может из-за этого сумасшествия она мужа-то почикала?!– Нет! – баба Нюра пристукнула кулачком по краю столешницы – да, я ей поставила защиту! Я сделала так, чтобы во время приступов она сбрасывала зло – как может, как умеет! Но мое колдовство не может сделать так, чтобы заколдованный убил человека! Не может! Это БЕЛОЕ колдовство! Понимаешь?– Я не так давно убедился, что белого и черного колдовства не существует – тихо пробормотал я – И все разговоры на эту тему для тех, кто совсем ничего не понимает ни в философии, ни в морали. Понимаете? Баб Нюр, не надо мне вешать лапшу на уши. Я уже большой мальчик. Переживаете ведь, сомневаетесь – не ваших ли рук это грязное дело. Ладно, не отвечайте. Лучше скажите – что мне сделать, как мне убрать заклятие.– Девочку помнишь? Ту, которую вилами прикололи к земле? А потом бросили умирать у стены… Это она прокляла. Кровью стены вымазала, и страшным заклятием закляла эти кирпичи, и этих людей, что с ней такое сотворили. Она была немножко ведьмой – неученой, слабой, но…в смертный час, после таких мук и самые слабые, или даже не имеющие Силы люди бывает что обретают невероятную мощь. И вот – девчонка так долбанула по всей округе, что эхо проклятия до сих пор витает над этой деревней.Баба Нюра замолчала, задумалась, а я не стал прерывать ее молчание. Пусть сама дойдет до сути проблемы.– Я разговаривала с ней. Просила ее. Уговаривала простить этих людей. Ведь тех, кто ее мучил, кто глумился над ее телом больше нет на белом свете. Они все в аду. Машин дедушка совсем ни причем! И отец. И мать ее. Но не стала меня слушать. Сказала, что если я еще раз приду с такой просьбой – она меня проклянет, и я потеряю всю свою силу. А еще – умру в страшных мучениях.– Стоп! – не выдержал я – Вот отсюда давайте подробнее! Как это вы с ней разговаривали? Где она сейчас? Бродит призраком неприкаянным? И как она призраком сохранила свои силы? Где вы ее видели?– В господском пруду – тихо сказала баба Нюра – все они там, девчоночки. Все, кого тогда толпа растерзала. Их туда побросали. И теперь они там живут, и время от времени забирают жизни людей. Русалками сделались. А та, про кого я говорю – у них главная. Она ведьма, но только водяная. И по силе…не знаю, может даже такая же, как и ты – по силе. Ну…может чуток послабее. Только у нее магия другая. Ты-то еще серединка на половинку, а она нечисть, настоящая нечисть, нехорошая, злая! Зимой они спят, но скоро вода нагреется, поднимутся русалки из самой глубокой глубины и начнут из людей жизни их высасывать. А некоторых и вообще к себе заберут. Что смотришь? Я говорила Самохину – не надо зарыбливать пруд! Не надо пускать туда людей, чтобы купались! Но он только хиханьки, да хаханьки – какие русалки? Какие водяные? Ты что, старая, офонарела? Ну вот и получите результат – каждое лето в пруду кто-нибудь, да тонет. И ладно бы какой-то городской пьяный идиот, так и местные тоже попадаются!– Вижу, что вы не любите городских – ухмыльнулся я – но давайте-ка к делу. Как мне задобрить русалку и снять проклятье с дома Маши? Или может я сам смогу снять это самое проклятие?– Не снимешь – вздохнула ведьма – Это женское проклятье, и оно старое, въевшееся в кирпич, притом что сделано на крови. Мученической крови! Говорю же – легче этот дом разнести к чертовой матери и на его месте построить другой – чем снимать эту порчу! Меньше усилий затратишь, и безопаснее в сто раз! Попробуешь снять заклятие на крови – в тебя такой откат ударит, что ты можешь с ним и не совладать. Сам пойдешь, да от расстройства психики и повесишься. А оно тебе надо?– Амулеты?– Да ладно тебе…амулеты от прямого заклятия, которое в тебя летит, и еще прилипнуть не успело. Да и сложно такой амулет сделать…ну…по крайней мере – для меня. Дом Машкин надо бульдозером сгребать – и к старому коровнику его. И все, проблема исчерпана! Только Машке было бы где жить…– Стоп! – снова скомандовал я, ухватив за хвост мысль, которая мне никак не давала покоя – С Машей все понятно. Но почему вы допускаете, чтобы русалки топили людей?! Даже городских?! Они что, не люди, что ли?! Вы ни разу не сказали, как бы это было хорошо – избавиться от русалок! Зачем они людей-то топят?! Не надо им топить! Пусть себе водяные ведьмы бултыхаются в прудике и никого не трогают! Или я туда какого-нибудь такого снадобья налью – им мало не покажется!– Да пофиг им твои снадобья – усмехнулась старуха – они ведь колдовские существа, нечисть. Ты что думаешь – замор им устроишь? Как рыбе какой-то? Нет, парень…не получится. А попробуешь их заклясть – они все вместе на тебя ополчатся, и я не ручаюсь за то, что ты потом горько не пожалеешь, что связался с этой толпой бабья. Пусть даже и водного бабья. Ты лучше подумай, как их уговорить людей не трогать! Я вот не знаю. Меня они на дух не переносят. Я ведь белая колдунья, их как говорится – антагонист. То есть – мы с ними враги. Они черные, я– белая. Они служат Моране, а я…неважно кому. В общем – белая я. Знаешь, на что у меня надежда…это на то, что ты их обольстишь.– Что?! – я даже со стула подскочил – Как это, обольстишь?! Вы чего такое говорите?– Как-как…как обольщают мужики баб? Рассказать тебе? – баба Нюра довольно ухмыльнулась – могу даже нарисовать! Или тебе лучше найти порнушку в интернете – посмотришь, просветишься! Ну чего вытаращился? У них все, как у обычных баб. Никакого рыбьего хвоста, никакой чешуи. Девки, как девки, только холодные. Но мужиков тоже любят. Они их утащат на дно, и те русалами делаются. Ну и забавляются потом с ними – вроде как народ у них там свой образовался. Только верховодят там бабы, типа матриархат у них. И говорю тебе – главная у них эта самая девчонка, которая стала водяной ведьмой. Зовут ее Агриппина. Имена других тебе знать не надо – захотят, сами скажут. Так вот – русалки все равно хотят живых, горячих мужчин. Русалы им надоедают, потому что холодные, неживые. И кстати – ты не обольщайся в том, что это