«Знала бы ты, насколько это не соответствует действительности, враз поменяла бы свое мнение!»
— Это объяснение в любви? — спросил он вслух.
— Не самое подходящее время и место, — улыбнулась Анна. — У тебя вестовой, у меня горничные. Остается только выпить с горя, не так ли?
«Ну, вот все и сказано, — кивнул мысленно Эрик. — Чему быть, того не миновать!»
— С этим не поспоришь, — сказал он вслух и, протянув руку, взял бутылку, на которой незнакомым шрифтом было написано именно то, что он сказал прежде — «Коньяк».
Разлил по бокалам, протянул один Анне:
— За тебя!
— За тебя! — ответила Анна и выпила одним глотком все, что было у нее в бокале.
— Повторим!
— Через два часа прыжок, — напомнил Эрик, наполняя бокал девушки. — Ты уже пробовала?..
Он имел в виду, входила ли она в прыжок подшофе, но Анна поняла его так, как хотела, а она, судя по всему, хотела сейчас вполне определенных вещей и собиралась больше ни в чем себе не отказывать.
— Я много чего пробовала, — усмехнулась она. — Чего я ни разу не пробовала…
Но договорить фразу не смогла, ее прервал Эрик.
— Я тоже, — кивнул он, отдавая ей бокал.
— Если ты скажешь, что умеешь читать мысли, я тебе поверю!
— Нет, Нин, не умею, просто у дураков мысли сходятся.
— Это ты с руза перевел?
— Как догадалась?
— На франке говорят иначе, — улыбнулась девушка и сделала еще один глоток. — Les beaux espris se.
— Великие умы сходятся, — кивнул Эрик. — Это Вольтер сказал.
— Кто такой Вольтер? — нахмурилась Анна.
— Да был такой философ на Старой Земле…
— Господи, Эрик, а это ты откуда знаешь?! — От удивления Анна забыла даже про свой коньяк и про свои «откровенные» желания, кажется, тоже.
— Тебе какую версию, цензурную или нецензурную? — А вот Эрик про коньяк не забыл, спросил и тут же сделал аккуратный глоток.
— Давайте, граф, нецензурную, — пожала плечами Анна. — Поздно уже жалеть.
— Я тебе уже рассказывал про Эвр?
— Да. Ты там…
— Начало пропустим, — остановил ее Эрик, — оно все равно к Вольтеру никакого отношения не имеет. Но в семь лет… Ну, я думаю, что мне тогда было около семи, я ведь не знаю точно, когда родился… В общем, в семь лет я попал в приют в маленьком городке. Городок этот — он называется Туманная долина — расположен далеко от крупных центров, в диких, неосвоенных горах… Неважно. Важно другое, люди там, Нин, живут, как жили когда-то до технической революции на Старой Земле. Очень простая жизнь. Незатейливая. Никакого головидения, никакой электроники… Но зато там была библиотека бумажных книг, которой, так уж вышло, пользовался я один. В горах холодно не только зимой, а сплю я мало. Три-четыре часа, не больше.
— Серьезно? — не поверила ему Анна.
— Слово офицера, — улыбнулся Эрик, придумав хороший, как ему показалось, ход. — Сама сможешь убедиться.
— Трепло! — Анна наконец вспомнила о коньяке и сделала еще пару глотков. — Так что там со сном?
— Ночью все спали, а я читал. Впрочем, не ночью тоже. Надо же было чем-то занять свой день?
— А учиться когда?
— Видишь ли, Нин, в приюте не было учителей. Были малограмотные наставники, которые учили детей азам грамоты и арифметике, ну и всякой прочей ерунде по мелочам. Был еще священник… лютеранский пастор… В общем, жили мы там просто. Шесть часов в день работали на благо приюта. В этом я всегда участвовал от и до. Затем четыре часа занятий, на которых мне нечего было делать, так как и читать, и считать я уже умел, и два часа закона божия, но я и там был предоставлен самому себе. Пастор не хотел, чтобы я мешал ему, задавая умные вопросы, а мне было все равно что читать: Библию или Коран. Я вырос среди такой швали, которая ни во что не верила… Ну, и я был таким. Поэтому большую часть дня был предоставлен самому себе. Поесть, помыться, подраться, наколоть дров, поплавать в горном озере и снова подраться… В общем, у меня оставалась масса свободного времени, чтобы читать все подряд. Ну, я и читал. Узнал, знаешь ли, массу всякой всячины, до сих пор все думают, что это результат прекрасного домашнего образования.
— Знаешь… — бокал Анны снова опустел, и она протянула его Эрику. — Я знаю, ты никогда не врешь. И все, что ты рассказываешь, правда. Но слушаю тебя и не верю.
