Возможно, читатель будет склонен полагать, что выработка таких тонких разграничений, как те, которые были проведены в этом разделе между морфемой, морфом и алломорфом, есть какое-то бесполезное, схоластическое занятие, не преследующее никакой полезной цели. Но такие разграничения существенны, если мы хотим построить общую теорию языковой структуры. Как мы увидим, в некоторых языках слова обычно можно расчленить на части (морфы), в других этого сделать нельзя; в одних языках наблюдается тенденция соответствия каждого морфа отдельной минимальной грамматической единице (морфеме), в других этого нет; наконец, в некоторых языках каждая морфема обычно бывает представлена сегментом постоянной фонологической формы, тогда как в других некоторые морфемы бывают представлены множеством чередующихся морфов, выбор одного из которых в данном окружении может обусловливаться фонологическими или грамматическими факторами.
Правда, многое из того, что часто рассматривается как фонологически обусловленное алломорфическое варьирование, можно устранить из описания посредством принятия для фонологии просодического анализа или анализа по дифференциальным признакам. Но таким путем нельзя устранить грамматически обусловленное варьирование алломорфов, да и значительную часть фонологически обусловленного варьирования. Таким образом, понятие алломорфа полезно. Однако особенно важно разграничение между морфемой и морфом, между грамматической единицей и ее «субстанциальной» реализацией. Только проведя это разграничение, мы можем ясно выявить как грамматическое сходство, так и различие в строении между такими словами, как went и killed или worse и bigger. В собственно грамматической части описания как «регулярные», так и «нерегулярные» формы могут быть описаны сходным образом: {go} + {ed}, {kill} + {ed}; {bad} + {er}, {big} + {er} и т. д. Различие между «регулярными» и «нерегулярными» формами проявляется в том месте описания, где слова как чисто грамматические единицы как бы «воплощаются» в фонологической (или орфографической) субстанции. В случае регулярных форм типа killed могут быть установлены правила сочетания морфов (и тогда становится очевидным преимущество, с точки зрения полного описания языка, использования морфа для обозначения морфемы — условности, которая характеризовалась выше как чисто произвольная). Эти правила имеют весьма общую применимость, и во многих случаях можно не ограничивать сферу их действия, то есть использовать формулировки, в которых бы выражался (более формально) следующий смысл: «Любая форма, не описываемая одним из специальных правил, подчиняется следующему (-им) общему (-им) правилу (правилам) в соответствии со следующими условиями». Нерегулярные слова описываются специальными правилами ограниченного охвата, относящимися в предельном случае к одному, и только одному, слову, например: «{go} + {ed} реализуется посредством went». Один из способов включения в описание подобного рода «регулярных» и «нерегулярных» фактов состоит в упорядочении соответствующих правил таким образом, чтобы сначала применялось — во всех случаях, когда оно применимо, — правило ограниченного охвата, а затем правила общей применимости, сфера действия которых может теперь остаться вообще никак не ограниченной.
5.3.6. ИЗОЛИРУЮЩИЕ,АГГЛЮТИНИРУЮЩИЕ И ФЛЕКТИРУЮЩИЕ [35] ЯЗЫКИ *
Теперь, когда мы разграничили понятия морфемы, морфа и алломорфа, мы можем обратиться, опираясь на это разграничение, к некоторым из тех различий между языками, о которых мы упомянули в предыдущем параграфе.
Классифицируя языки по структурным типам, обычно говорят (пользуясь терминологией системы классификации, которая возникла в девятнадцатом столетии) об изолирующих, агглютинирующих и флектирующих (или «фузионных») языках.
Изолирующий (или «аналитический») язык определяется как такой язык, в котором все слова оказываются неизменяемыми. (Поскольку мы пока не подвергаем понятие слово критическому анализу, мы отложим до следующего раздела вопрос о том, есть ли вообще какая-либо необходимость различать слово и морфему при описании изолирующих языков.) В качестве хорошо известного примера языка изолирующего типа часто приводят китайский язык; но в настоящее время ученые как будто согласились, что многие китайские слова состоят более чем из одной морфемы; более «типичным», по сравнению с китайским, изолирующим языком, теперь считается вьетнамский. Языки, очевидно, являются изолирующими в разной степени. При условии, что выделены слова и морфемы рассматриваемого языка, средняя степень «изоляции» может быть выражена как отношение числа морфем к числу слов: чем меньше это отношение, тем более изолирующим является язык (отношение 1,00 характерно для «идеального» изолирующего языка). Средние отношения, подсчитанные в пределах некоторой совокупности связного текста для ряда языков, показывают, что, например, английский язык (при отношении 1,68) более «аналитичен», нежели санскрит (2,59) или весьма «синтетический» эскимосский язык (3,72). Следует помнить, что эти цифры дают средние отношения в пределах связного текста. Поскольку язык может быть и часто бывает сравнительно изолирующим относительно определенных классов слов и сравнительно синтетическим относительно других классов слов, подсчеты, которые бы проводились на всех словах языка и которые бы учитывали каждое слово только один раз, могли бы привести к совершенно иным результатам.
