Невозможность четкого и последовательного членения латинских слов на морфы иллюстрирует одну особенность, делающую язык «флектирующим» (или «фузионным»), а не «агглютинирующим». (Следует отметить, что здесь используется термин флектирующий, а не флективный. Понятие «флексия» применимо как к «фузионным», так и к «агглютинирующим» языкам; ср. § 5.4.2.) Другую, более важную особенность составляет отсутствие какого-либо соответствия между сколько-нибудь выделимыми сегментами слов и морфемами (если продолжать исходить из определения морфемы как «минимальной грамматической единицы»). Даже если бы мы расчленили domus, domī и т. д. на морф dom (или алломорфы dom, domo) и ряд «окончаний» (us (или s), ī, ōrum (или удлинение гласного +rum) и т. д.), мы бы не смогли сказать, что одна часть us (или s) выражает {единственное число}, а другая часть — {именительный падеж}; что часть ī выражает {единственное число}, а другая часть ī — {родительный падеж} и прочее. Нам пришлось бы сказать, что us (или s) выражает одновременно {единственное число} и {именительный падеж}, что ī выражает одновременно либо {единственное число} и {родительный падеж}, либо {множественное число} и {именительный падеж} и т. д. В этом отношении отличие латинского от турецкого языка разительно.
5.3.9. НЕ СУЩЕСТВУЕТ «ЧИСТЫХ» ТИПОВ *
Следует отдавать себе отчет в том, что выделение трех типов языков посредством противопоставления «аналитических» «синтетическим» (противопоставления весьма относительного, как мы видели), а затем, внутри «синтетических», — противопоставления «агглютинирующих» «флектирующим», не предполагает, что любой язык окажется чистым представителем какого-либо одного «типа». Еще в меньшей степени это выделение предполагает (вопреки утверждению некоторых лингвистов XIX в.), что непременно существует некий «эволюционный» закон, определяющий развитие языков от одного «типа» к другому. Как пишет Сепир: «Лингвист, настаивающий на том, что латинский тип... вне всякого сомнения, знаменует наивысший уровень языкового развития, уподобляется тому зоологу, который стал бы видеть во всем органическом мире некий гигантский заговор для выращивания скаковой лошади или джерсейской коровы». Типологическая классификация языков на «флектирующие» или «агглютинирующие» представляет собой только один из многих способов классифицировать языки по их структуре. Турецкий язык, будучи главным образом «агглютинативным», является до какой-то степени «флектирующим»; и латинский язык знает отдельные примеры «агглютинации». При этом оба языка отчасти аналитичны. Английский язык, как мы видели, достаточно «аналитичен», имея большое число одноморфемных слов: man 'человек', book 'книга', go 'идти', tall 'высокий', good 'хороший' и т. п. Что касается «синтетических» слов в английском языке, то некоторые из них «агглютинативны» (books 'книги', taller 'выше' и т. д.); другие можно охарактеризовать как «полуагглютинативные» (или «полуфлектирующие») в том смысле, что они частично или полностью не детерминированы относительно сегментации (ср. men, mice, worse и т. д.) или же содержат сегменты, которые одновременно представляют собой более чем одну минимальную грамматическую единицу. Примером последнего типа «полуагглютинации» являются формы /z/, /s/ и /iz/ (орфографически — s и es), которые мы ранее рассматривали как алломорфы «морфемы» единственного числа настоящего времени {z}. Эти окончания (их можно свести к единственному основному «сибилянтному» окончанию) одновременно выражают как единственное число, так и «третье лицо» (ср. глаголы jump-s 'прыгает', love-s 'любит', fish-es 'ловит рыбу' и т. п.). В английском языке имеются немногие примеры полностью «флектирующих» слов (удовлетворяющих обоим упомянутым выше условиям). Одним из таких примеров является «третье лицо единственного числа глагола to be'быть'». Эту форму, is, можно было бы расчленить на i (алломорф {be}) и обычное s, но делать это не имеет смысла, поскольку в качестве алломорфа {be} i больше нигде не фигурирует.
Существует еще один тип «полуагглютинации». Один и тот же морф может быть представителем различных грамматических единиц в разных позициях в одном слове или в разных словах одного класса. В небольших масштабах это происходит во многих языках, включая турецкий и английский. Например, в английском языке один и тот же морф (или алломорфы: /s/, /z/, /iz/) выражает, как мы уже видели, «третье лицо, единственное число (настоящего времени)» в глаголах и {множественное число} в существительных. А морф er обнаруживается как в сравнительной форме прилагательных (tall-er и т. д.), так и в отглагольных «агентивных» именах (run (n)-еr 'бегун', read-er 'читатель' и т. п.). Именно этот тип «полуагглютинации» (если его можно так назвать) был описан выше как многооднозначное соответствие, при котором какой-либо один морф оказывается представителем нескольких различных морфем. Это особенно характерно для так называемых «австронезийских» языков (сунданский, тагалогский, малайский и т. п.).
