– И у нее, наверное, были основания так думать, – заметил Петя.
Василий скривился:
– Расскажу как на духу. Да, при прощании я бросил ей парочку нелестных фраз. Даже пожелал смерти. Но одно дело – ляпнуть сгоряча, а другое – совершить. Клянусь, репликами все и закончилось. Для меня, во всяком случае. А она бог знает что себе нафантазировала.
– Если на вас висит долг, то желать смерти бабушке – довольно веский мотив, – бросил старший лейтенант.
Кононов кивнул:
– Возможно. Но я не думал пугать ее.
– Лидия Алексеевна говорила: вы плакались ей, что вас могут убить, если вовремя не вернуть деньги, – сказал Петя. – Как же вы выкручиваетесь?
Василий закусил губу:
– Помогли добрые люди. Я пообщался с друганами, и они выручили меня. Знаете, на досуге я подумал: а ведь мать и бабка правы. Я обалдуй, и мне нужно браться за ум. Для начала я устроюсь на работу и буду потихоньку возвращать долги. Потом собираюсь поступать в институт. В общем, сделаю так, чтобы бабка и мать мною гордились. А ее квартира мне не нужна. Постараюсь накопить на свою собственную.
Его слова показались Пете убедительными. Скорее всего, Василий действительно ни при чем. Тем более и участковый Иваныч, с которым Петя встретился утром, заявил, что никогда не видел этого парня в своем районе, особенно с Зинаидой.
– Она вообще не любит рыжих, – сообщил участковый и осекся, посмотрев на волосы Пети. – А по мне, рыжие самые симпатичные. Вашему новому коллеге я подготовил список тех ее подруг, которые проживают в моем районе.
– Да, наверное, он уже с поиске, – кивнул Прохоров и отправился к Василию.
– А вот эта девушка вам знакома? – он показал ему фотографию Зинаиды, взятую из квартиры Кораблевых.
Кононов внимательно посмотрел на снимок и покачал головой:
– Нет, никогда не видел. А вообще она не в моем вкусе. Не люблю конопатых. Кто она?
– Неважно, – ответил старший лейтенант и положил фотографию в портмоне. – Слушайте, Василий, сейчас я уйду. Но могу еще вернуться, и не один, если поступит какой-либо сигнал насчет вас.
– Не поступит, – заверил его Кононов. – Я же сказал: начинаю новую жизнь.
Именно в эти слова верилось с трудом. Петя по опыту знал: парни такого типа любят давать обещания и даже пытаются что-то выполнять, однако это у них плохо получается. Но одно то, что Василий вообще заговорил об исправлении, все же радовало.
– До свидания, – старший лейтенант направился к двери.
– Лучше прощайте, – усмехнулся Кононов.
Выйдя из подъезда, Петя неторопливо зашагал на остановку. Как и Катю, его переполняли мысли не только о деле, которое надо было завершить, но и о хорошей погоде, о весенних теплых днях и выезде на природу. «Чем лучше поработаем, тем быстрее закончим», – заверил он себя.
Если Пете не удалось выяснить ничего ценного, то Сомову повезло еще меньше. Сначала лейтенант добросовестно ходил по соседям и интересовался, не навещал ли кто-нибудь Анну Григорьевну. Соседи в один голос заявляли: «Нет». Кроме детей, они никого не видели. Леонид не стал унывать и отправился в парк, где, по словам Захаровой, она часто проводила время, но и тут его постигла неудача. Ему удалось отыскать несколько старожилов этого места, которые проводили время, гуляя с собаками или маленькими детьми, и старожилы тоже заверили: эта женщина здесь не появлялась, по крайней мере, лет пять. Лейтенант понял: в больном мозгу Анны Григорьевны перемешалось прошлое и настоящее. Вероятно, когда-то женщина действительно гуляла здесь, но в последнее время сидела дома. На деле выходило: кто-то, упорно внушавший ей мысли о черной вдове, все же приходил к ней домой. Леонид уселся на скамейку, улыбнулся карапузу, что-то сосредоточенно выкапывавшему из мокрой земли, и задумался. Вероятно, этот кто-то знал, когда приходить, чтобы не попасться на глаза соседям, или старался не сделать этого. И вдруг лейтенанта осенило. Надо поискать возле дома Захаровой камеры видеонаблюдения.
Хлопнув в ладоши так громко, что карапуз удивленно обернулся на него, Сомов вскочил и побежал к дому. Вот теперь ему повезло. На первом этаже здания находился магазин дорогой одежды, и охранник, увидев удостоверение Леонида, согласился просмотреть вместе с ним записи, датируемые днем убийства Захаровой. Их взору предстала высокая женщина в сером пальто и черной фетровой шляпе с широкими полями, которая, тревожно оглядываясь, спешила в подъезд Анны Григорьевны. Леонид не сомневался: это она, убийца, черная вдова. Через полчаса дама вышла, и Сомов догадался: к тому времени Захарова была уже мертва. Он попросил охранника увеличить лицо женщины, однако его все равно не удалось разглядеть как следует. Оно пряталось за полями шляпы. Но все равно это была хоть какая-то зацепка, и запись должны были обязательно увидеть его коллеги. Поэтому, попросив охранника сбросить ее на диск, Сомов помчался в отдел.
