Дмитрий Радошнов, обойдя несколько домов на участке Кирилла Ивановича и побеседовав с подругами Зины, не обнаружил ее следов. Девушки в один голос уверяли: Зину не видели очень давно. Она, дескать, крутила романы, намереваясь побыстрее выйти замуж, и их в свою компанию не звала, ясное дело, ревновала. Стажер приуныл, хотя оставался еще один адрес. Правда, и участковый, и подруги предупредили: некая Галя Фомиченко, которую он намеревался навестить, не близкая знакомая этой Зины. Они общались от случая к случаю, однако ее тоже следовало проверить.
Дмитрий поднялся по лестнице на второй этаж и позвонил в обитую дерматином дверь. В коридоре послышались шаги, потом стихли, словно кто-то стоял у двери и раздумывал, отпирать ли непрошеному гостю. Наконец тихий голос спросил:
– Кто?
– Полиция, – решился признаться Радошнов. Всякие враки насчет сантехников ему не нравились.
Это, как ни странно, возымело действие, и дверь отворилась. На пороге стояла смуглая черноволосая девушка с большими влажными глазами и удивленно смотрела на него.
– Я вас не вызывала, – сказала она.
– Знаю, – кивнул Дима и вошел без приглашения. Хозяйка посторонилась.
– Можно пройти в комнату? Есть разговор.
Она замялась:
– Нет. У меня не убрано. И вы же не собираетесь проводить обыск?
Стажер вздохнул. Она была права.
– Так о чем вы хотите поговорить? – поинтересовалась девушка.
– О вашей подруге Зинаиде Кораблевой.
Она чуть заметно вздрогнула, но постаралась взять себя в руки.
– О Зине? Но она никакая мне не подруга. Так, иногда ходим на танцы.
– Вы давно ее видели? – не отставал Радошнов.
Она замялась и нервно шевелила тонкими пальцами.
– Да уж с месяц. Она как-то приглашала меня в клуб, но я студентка, и мне нужно готовиться к зачетам.
Теперь хозяйка заметно нервничала, и Радошнов не сомневался: Зина у нее. Кораблева решила попросить убежища не у близкой подруги, надеясь, что здесь ее не станут искать.
– Значит, вы ее не видели? – переспросил парень.
Она кивнула:
– Да. А в чем, собственно, дело?
– Передайте, если вдруг увидите, что ей лучше прийти в полицию самой, – уклонился от ответа Радошнов.
Галя судорожно хихикнула:
– Она убила кого-нибудь?
– Ваше дело – передать, – он направился к выходу.
Ее лицо выразило облегчение:
– Обязательно передам.
Дима вышел из подъезда и зашагал к остановке. Он не заметил, как за ним по пятам крались две фигуры.
На удивление Кати, Нелли Васильевна, несмотря на пожилой возраст, оказалась моложавой и юркой дамочкой, крашеной блондинкой с хорошим макияжем. На вид ей нельзя было дать больше пятидесяти, однако Зорина знала: ей уже шестьдесят с лишним. Секретарь суда встретила журналистку с распростертыми объятиями.
– Как же, как же, знаменитая Зорина, – расплылась она в улыбке. – Я читаю все ваши статьи и смотрю передачи с вашим участием. И скажу без лести: вы грамотнее некоторых наших юристов.
Журналистка покачала головой:
– Наверное, дело в моей беспристрастности.
Нелли Васильевна не стала спорить.
– Возможно. Но вы заходите. Для меня большая честь предложить вам чаю. С бергамотом, не возражаете?
– Не возражаю.
Однокомнатная квартирка Нелли Васильевны была на удивление уютной и хорошо обставленной. На маленьком столике стояли чашки, заварной чайник, блюдце с лимоном и тарелка с печеньем.
– Печенье домашнее, сама пекла, – похвасталась секретарь суда. – И вообще во мне пропало много талантов. Я ведь поступила на юридический, правда, на заочный, и начала работать секретарем. Там меня и присмотрел один заместитель директора фабрики, который проходил свидетелем по щекотливому делу. Потом он предложил мне руку и сердце, но оказалось, что все это блеф. Он знал: иначе от меня ничего не добиться. А потом он начал тянуть со свадьбой, несмотря на мою беременность. Когда я решила его пошантажировать, мой ухажер стал угрожать, и я подумала: рожу ребенка – и пусть он катится ко всем чертям. Так и случилось. Самое печальное – мне пришлось бросить университет. У моей мамы было больное сердце, и она не могла мне помочь. В общем, я осталась секретарем, вырастила сына и не жалею. Он помогает мне. Но, – Нелли Васильевна посмотрела на гостью, – я вас совсем заговорила. Вы ведь пришли ко мне по делу. Какому, если не секрет?
