Мелькающие в научных публикациях и литературе, популяризующей достижения геронтологии, прогнозы возможных границ долгожительства поражают механистическими, упрощенческими подходами. Как правило, это просто округленные ряды цифр – 120 лет для биологически обусловленной продолжительности жизни и 800 лет для сверхдолгой, обеспечиваемой средствами нанохирургии. Без всяких оговорок, что это приблизительно. Поражает филигранная точность предвидения. Но не только. Ведь речь идет не просто о биологически живом организме, которому заведут часы на этот срок существования, а о человеке, живущем не абстрактно, а в конкретных социально-исторических условиях.
Поэтому нужно осмысление самой масштабности сверхдолгожительства и его особенностей применительно к непростой миссии человека. Пределы увеличения продолжительности жизни людей настолько велики, что далеко не в полной мере их можно охватить сознанием. Вопрос решается не о коррекции, а о беспрецедентном, кардинальном расширении возрастных возможностей человека. Понять эти свершения нельзя, отталкиваясь лишь от одних биологических исходных данных. Как уже отмечалось, человек – существо не только биологическое, но и социальное. И если даже биологические законы, по которым он живет, могут быть радикально «улучшены», то без ответа остаются вопросы, относящиеся к социальной сфере. Прежде всего о том, может ли человек, вступивший на путь многовековой жизни, воспринять бесчисленные социальные сдвиги, которые неизбежно придутся на эти пласты истории. Потребуется осмысление того, как выходца из далекого многовекового прошлого примет его окружение в будущих эпохах.
Есть и еще немаловажная проблема. Человек живет не изолированно, не сам по себе, а в социуме. И если кто-то – сверхдолгожитель, а вокруг обычные смертные, то искусственное удлинение жизни его не спасет. Потеряв свое естественное окружение, он неминуемо обречен.
В определенной мере на эти футурологические вопросы можно дать ответ, обратившись к примерам долгожителей прошлого. Для этого весьма подходит судьба российского рекордсмена долгой жизни Андрея Шмидта. Здесь все: и причастность к растянутым во времени исторически важным событиям, личное мужество, подвиги и вместо поклона перед красивой долгой жизнью и заслугами – необъяснимая, изумляющая черствость представителей нового века – твердолобых российских чиновников.
А. Н. Шмидт родился в 1772 году. Пятнадцатилетнем юношей был направлен в учебный полк русской армии, то есть начал службу в царствование Екатерины II. Принимал участие во всех главных битвах Отечественной войны 1812 года – под Бородином, Малоярославцем. Был под Лейпцигом. Участвовал в международном конвое по сопровождению Наполеона Бонапарта в ссылку на остров Эльба.
Служил в составе войск, освобождавших Прагу и Варшаву, участвовал во взятии Эривани (Еревана). В сражениях был ранен в голову и ноги. Награжден четырьмя Георгиевскими крестами и орденом за участие в захвате Шамиля.
За боевые заслуги в 1857 году ему была назначена большая почетная пенсия в сумме 1200 рублей в год. Но затем начались неимоверные злоключения. Из-за ошибок в оформлении указа об отставке его затаскали по судам. Он несколько раз попадал под следствие и суд, его оправдывали, но пенсия и льготы так и оставались на бумаге. В связи с необычностью биографии Шмидта направили на собеседование-допрос к начальнику исторического отдела военного округа. Последний сообщил, что подозреваемый проявил прекрасное знание исторических событий в период царствования Екатерины II, Павла и Александра I. С исчерпывающей точностью назвал не только участвовавших в боевых действиях генералов, но даже и вахмистров. Шмидт в очередной раз был освобожден из-под стражи. Но и только. Его право на пособие и льготы так и не было признано. Летом 1911 года он безуспешно просил у губернатора города Ковно (Каунаса), где жил, хоть какой-то помощи по старости лет. Но получил ее из другого источника. О судьбе бедствовавшего 139-летнего Шмидта узнали жители города и, как сообщила газета «Утро России», организовали сбор пожертвований.
