Она протянула ему свои ладони — порезы от мечей сочились кровью.
Рашас стоял окаменев, его лицо было жестким и холодным. Стражники-квалинестийцы, напротив, смешались, опустили мечи, отступив назад. Гил смотрел на кровь на ладонях Эльханы; ему стало безумно стыдно за свою вспышку ярости.
— Не я довел нас до этого, госпожа, — холодно произнес Рашас, — а вы. Пытаясь совершить побег, вы пренебрегли справедливым решением Талас-Энтии.
— «Справедливым»! — Эльхана наградила его надменным взглядом. — Я королева. Ты не имеешь права задерживать меня вопреки моей воле!
— Даже королева не имеет права нарушать эльфийский закон. Мы знаем о секретном договоре, ваше величество. Мы знаем, что ты и предатель Портиос сговорились продать нас всех врагам.
Эльхана, не понимая, смотрела на Рашаса:
— Договор...
— Именно. Он известен под названием Договор Трех Народов. — На губах Рашаса играла насмешливая улыбка. — Договор, посредством которого мы станем рабами!
— Нет, сенатор. Ты неправильно все понял!
— Ты станешь отрицать, что тайно вела переговоры с людьми и гномами?
— Я этого не отрицаю, — с достоинством сказала Эльхана. — Переговоры должны были вестись секретно. Вопрос слишком деликатный, слишком опасный. В мире происходит такое, о чем не представляешь и даже не можешь вообразить...
— Ты права, госпожа, — прервал ее Рашас. — Не понимаю. Я абсолютно не могу понять, как ты могла продать нас в рабство... Эльхана казалась спокойной и властной.
— Ты — слепой глупец, но это не имеет значения. Наши переговоры были открытыми. Мы не отступали от закона.
— Напротив, леди. — Рашас терял терпение. — Эльфийский закон гласит, что все договоры утверждает Талас-Энтия!
— Мы собирались представить договор Сенату. Клянусь тебе...
— Клятвой сильванестийки? — презрительно рассмеялся Рашас.
— Прости, королева, мое непослушание, — тихо проговорил Самар и подтолкнул Эльхану прямо в руки Гила.
Подняв меч, воин-сильванестиец прыгнул на Рашаса. Квалинестийцы бросились в схватку, зазвенела сталь. Рашас отступил в безопасное место. Гил загородил собой Эльхану, которая в ужасе смотрела на это, бессильная прекратить безумие.
Самар был один, стражей четверо. Он храбро бился, но обученным стражникам удалось окружить и обезоружить его. Но, даже без клинка, Самар продолжал сражаться. Стражи жестоко били его кулаками и плоскими сторонами клинков до тех пор, пока воин, не потеряв сознание, рухнул на пол.
Впервые в жизни Гил увидел кровь, пролитую при насилии. Это зрелище да и его собственная беспомощность вызвали у него тошноту и отвращение.
Эльхана опустилась на колени над упавшим Самаром.
— Он тяжело ранен. — Эльхана взглянула на одного из квалинестийцев. — Отнесите его к целителям.
Охранник повернулся к Рашасу:
— Каков будет приказ, сенатор? Эльхана побледнела, закусив губу. Рашас уже взял себя в руки:
— Неси к целителям. Когда они закончат, бросьте в тюрьму. Пусть жизнью заплатит за свою измену. Один охранник вернется со мной в Сенат, я должен сообщить о случившемся. Остальным провести Эльхану Звездный Ветер в ее покои. Нет, ты, принц Гилтас, постой. Я хочу поговорить с тобой.
Гил непокорно мотнул головой, но Эльхана подошла к нему, взяв за руку.
— Ты принц Квалинести, — серьезно и настойчиво сказала она Гилу, — и сын Таниса Полуэльфа. И у тебя хватит мужества.
Гил не полностью понял, но ему показалось, что своим отказом слушать Рашаса он может навлечь на ее голову еще большие неприятности.
— С тобой все в порядке, королева Эльхана? — спросил Гил, делая ударение на титуле.
Она улыбнулась ему, затем с достоинством удалилась в сопровождении охранников.
Когда она скрылась из виду, Рашас повернулся к Гилу:
— Я очень сожалею, что вышел такой неприятный инцидент, мой принц. И ответственность за это лежит на мне. Не должен был я оставлять тебя наедине с этой хитроумной женщиной. Я должен был предвидеть, она и тебя завлечет в свои предательские сети. Но теперь ты в безопасности. — Рашас становился все спокойнее и спокойнее. — Я отведу тебе другие палаты для сна.
Гил знал, что его отец сделал бы в подобной ситуации. Танис сглотнул бы, а потом ударил Рашаса посильнее. Но это ничего не решит, только ухудшит положение. Гил знал, что бы сделала его мать.
