Пока все шло хорошо.
Но может быть в его мозг вмешались по-другому, гораздо тоньше? Может быть, в его мозг все же были внесены какие-то незначительные коррективы? Изменения, которые он не мог проверить, потому что само их существование угнетало его здравый смысл.
На этот вопрос ответа не было.
Он все еще чувствовал абсолютную преданность Мулу! И если это в нем не изменили, то остальное, в принципе, не имело значения.
Он занялся неотложными делами. Чанис был чем-то занят на другом конце комнаты. Ноготь Притчера нажал кнопку передатчика.
А затем пришел ответ, и волна облегчения прокатилась по всему его существу, а тело почувствовало мгновенную слабость.
Выражение его лица не изменилось — он ничем не выдал себя, — но внутри все пело от радости, и когда Чанис повернулся к нему, он понял, что фарс идет к концу.
В поведении Чаниса не было и намека на то, что он понял перемену в отношении Притчера к нему и в их взаимоотношениях. Он спокойно откинулся на жесткую спинку деревянного стула и вытянул перед собой ноги, скрестив их.
— Ну, что скажете о губернаторе?
Притчер пожал плечами.
— Да ничего. Мне он явно не показался ментальным гением. Довольно слабый образчик человека Второго Основания, если считать, что он к нему принадлежит.
— Честно говоря, я думаю так же, — ответил Чанис. — Я и сам не уверен, какие сейчас можно сделать выводы. Допустим, вы были бы из Второго Основания… — Лицо Чаниса приняло задумчивое выражение. — Что бы сделали вы? Допустим, вы бы знали о наших целях. Как бы вы поступили с нами?
— Обратил бы, вне всякого сомнения.
— Как Мул? — Чанис бросил на него проницательный взгляд. Интересно, а мы бы знали, если бы произошло это? Или… А что, если они просто психологи, обладающие определенными знаниями, но без всяких ментальных способностей?
— В таком случае, я бы убил нас в ту же секунду.
— А наш звездолет? Нет. — Чанис помахал в воздухе пальцем. — Мы крупно блефуем, Притчер, старина. И они тоже. Это может быть только блефом. Если бы даже они взяли нас под эмоциональный контроль — вас и меня — это ничего не решило бы, потому что мы лишь разведчики. Это с Мулом они должны сражаться, и они так же осторожны с нами, как и мы с ними. Я допускаю, что они знают, кто мы. Притчер холодно посмотрел на него.
— И что вы собираетесь делать?
— Ждать. — Он ответил слишком быстро. — Пусть они первыми раскроют карты. Возможно, они обеспокоены нашим звездолетом, но скорее всего — Мулом. Губернатор — самый настоящий блеф. Теперь они увидели, что он не сработал. Мы удачно выпутались. Следующий, которого они подошлют, будет настоящим человеком Второго Основания и он предложит нам какую-нибудь сделку.
— А мы?
— А мы пойдем на эту сделку.
— Ни за что.
— Потому что думаете, что это — измена Мулу? Не беспокойтесь, это не будет изменой.
— Нет. Мул и сам в состоянии справиться с любым изменником, что бы вы не придумали. И все же нет.
— Потому что вы не надеетесь обмануть людей Второго Основания?
— Может быть… Но причина в другом.
Чанис позволил себе бросить взгляд на предмет, который его компаньон держал в руке, и угрюмо спросил:
— Вы хотите сказать, что причина в этом?
Притчер крепче стиснул рукоятку бластера.
— Вот именно. Вы арестованы.
— За что?
— За измену Первому Гражданину.
Губы Чаниса твердо сжались.
— Что все это значит?
— Я уже сказал. Предательство! Я его пресекаю.
— А где ваши доказательства? Какие-нибудь улики, предположения, или что там вам приснилось? Может, вы спятили?
— Нет. А вы? Неужели вы всерьез подумали, что Мул может послать такого молокососа на серьезнейшее задание, ответственнейшее дело, не имея при этом веских оснований? Еще тогда это показалось мне странным. Почему он послал именно вас? Потому что вы всегда улыбаетесь и хорошо одеты? Потому что вам всего двадцать восемь лет?
— Может быть, потому, что мне можно доверять. Или логика уже не имеет для вас значения?
