Было совершенно ясно, что Рогулин какой-то период своей жизни тщательно скрывал. Делалось это, очевидно, не зря. Здравый смысл подсказывал, что без умысла и крайней необходимости никто не станет неверно излагать свою автобиографию.
«Что же заставило Рогулина лгать? — доискивался ответа полковник. — Зачем к нему приходил неизвестный гражданин? Кто он? Что общего было между ними? Нет ли связи между этим посещением и скоропостижной смертью старшего бухгалтера треста водоканализации?..»
После долгого раздумья полковник назначил судебно-медицинскую экспертизу, поставив перед врачами один вопрос: «Что явилось причиной возникновения у Забелиной и Рогулина столь редкой формы столбняка?»
На квартиру Константина Павловича Рогулина были
направлены криминалисты для тщательного осмотра ее, а в города, где он раньше проживал, посланы запросы.
Сутки спустя произошел случай, который, на первый взгляд, ничего общего со смертью Рогулина и болезнью Забелиной не имел.
В третье отделение милиции позвонил директор гостиницы и сообщил о том, что к нему явился руководитель иностранной профсоюзной делегации, гостящей в городе, и заявил, что один из членов ее — Гарри Макбриттен — во второй половине вчерашнего дня бесследно исчез.
— Это обстоятельство очень беспокоит всех членов делегации, — сказал директор, — а потому я убедительно прошу принять самые срочные меры к розыску пропавшего.
Дежуривший старшина попросил передать руководителю делегации приглашение немедленно явиться к начальнику отделения милиции капитану Павлову и тут же по телефону известил все другие организации, которые могли оказать в этом деле существенную помощь.
Едва полковнику Чумаку стало известно о поступившем заявлении, он тут же направил в отделение милиции майора Кочетова.
— Узнайте, что там произошло, — приказал он и одновременно отдал распоряжение своему секретарю — быстрому в движениях, очень аккуратному, голубоглазому молодому человеку — немедленно представить сводку происшествий за истекшие сутки и обзвонить по телефону все отделения милиции, станцию скорой помощи, морг, клиники, больницы.
Руководитель делегации — среднего роста, рыжеволосый крепыш, на широких плечах которого пиджак свободного покроя казался тесным, — назвался Томасом Купером. Он довольно сносно говорил по-русски, что позволило без особого труда выяснить нужные обстоятельства.
Познакомившись подробно с областным центром, с его жителями, культурными учреждениями, историческими памятниками и промышленными предприятиями, делегация разделилась на две группы. Одна из них. должна была совершить экскурсию по восточным городам области, другая — по северным. Оба маршрута были интересны, в каждом имелись свои «изюминки».
Гарри Макбриттену, как журналисту, разрешено было ехать с любой группой.
Страшно нерешительный, тут он совсем растерялся. Гарри никак не мог выбрать, куда направиться. Он то заявлял, что едет с первой группой на восток, то — со второй на север.
Все, конечно, много смеялись над ним, кстати, Гарри — парень не обидчивый. Однако такое непостоянство никого не удивило. Многие делегаты, даже из числа тех, кто отличался более твердым характером, вели себя подобным образом. Всем хотелось всюду побывать и увидеть все собственными глазами. И это вполне естественно. Они ведь и ехали в Советский Союз, чтобы как можно больше узнать об этой удивительной и замечательной стране, где полновластный хозяин — сам народ.
Вчера делегаты отправились в путь.
Простились они у подъезда гостиницы, где их ждали автобусы, которые одних повезли на вокзал, а других по Восточному шоссе за город, прямо к пункту назначения.
Хозяева города очень тепло провожали отъезжающих. Дарили им цветы, старательно перечисляли все то, что следовало обязательно посмотреть, давали практические советы: где и что можно приобрести.
Отсутствие Гарри Макбриттена в составе первой группы было замечено, когда поезд успел промчаться не один десяток километров.
Настроение у всех было чудесное, поэтому никто не высказывал каких-либо опасений. Каждый веселился и старался сказать что-нибудь смешное. Причем одни предполагали, что Гарри Макбриттен, по присущей ему рассеянности, сел не в тот автобус, и представляли, как он таращил свои серовато-зеленые глаза, когда обнаружил это. Другие уверяли, что он в последний момент, собравшись ехать на восток, постеснялся сознаться в своем намерении в сто первый раз изменить принятое раньше «окончательное» решение.
