Полковник, просматривая документы, лежавшие на столе, то снимал, то надевал очки.
— Что-то глаза режет, — недовольно бурчал он. — Видно, пора на отдых. Был конь, да изъездился.
«Хандрит Алексей Александрович, — глядя на него, думал Кочетов. — С чего бы это? Или «шестое чувство» беспокоит?»
В кругу друзей Алексей Александрович любил поспорить насчет такого чувства.
— Оно, — говорил Чумак, — позволяет, скажем, художнику обнаружить богатейшую гармонию красок там, где никто другой, при всем желании, ничего не заметит. У каждого из нас есть голос, но не каждый умеет петь. Руки Микеланджело, вероятно, походили на мои. Но мне не создать «Давида»! Эту тончайшую способность уловить нужные пропорции, оттенки, найти главное, решающее принято считать одаренностью, талантом. Ну что ж, пусть так и называется шестое чувство человека...
Через каждые пятнадцать-двадцать минут звонил телефон. Полковнику докладывали о положении дела. Он уже знал, что с одной стороны от Забелиной сидели две девушки, с другой — влюбленная пара. Забелина фильм смотрит спокойно. Сумку держит в правой руке.
— Очевидно, встреча должна произойти после сеанса, — заметил Кочетов. — Иначе Забелина должна была купить билет на какое-то определенное место, чтобы оказаться в нужном соседстве.
— Очевидно, — безразлично произнес полковник и опять принялся за документы.
Около девяти часов опять зазвонил телефон.
Полковник поднял трубку и кивнул головой Кочетову, чтобы тот взял наушники, подключенные к аппарату.
Майор поспешил выполнить распоряжение Чумака.
— Сеанс окончился, — услышал он приглушенный голос. — Забелина вместе со всеми зрителями покидает зал.
— Продолжать наблюдение, — приказал полковник.
Он положил трубку на рычаг, оторвал клочок бумаги и начал делить его на мелкие, части, но опять раздался телефонный звонок.
— Пятый слушает, — отозвался полковник.
— При выходе из театра, — торопливо и взволнованно докладывал уже другой голос, — с Забелиной сделалось дурно. Пришлось немедленно вызвать скорую помощь. Девушка умирает.
Полковник и майор переглянулись.
— В какой руке у нее сумка?
— В правой, товарищ пятый.
Чумак бросил трубку.
— Скорее в машину, майор...
V
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ГАРРИ МАКБРИТТЕНА
Больших усилий стоило врачам отстоять жизнь Забелиной. Консилиум лучших специалистов города определил у больной чрезвычайно редко встречающуюся форму молниеносного столбняка.
Одновременно выяснилось, что днем раньше по той же причине у себя на квартире скоропостижно скончался старший бухгалтер треста водоканализации Константин Павлович Рогулин. Диагноз не вызывал сомнений. Анатомические данные свидетельствовали о кровоизлияниях в эпикарде, чрезмерном полнокровии мозга и его оболочек и других характерных патологических изменениях в организме.
— В таких случаях медицина часто оказывается бессильной, — пояснил профессор Чумаку. — Активный процесс болезни протекает в течение короткого времени, иногда исчисляемого минутами. Все зависит от состояния и свойств организма. А так называемый, скрытый период не всегда удается вовремя обнаружить. Тем более, если больной не обращался за помощью или советом к врачам, как это было с Рогулиным и Забелиной. Девушку спасло только то, что она очень быстро была доставлена в клинику. Однако состояние ее продолжает оставаться далеко не утешительным...
Внезапная болезнь Забелиной удивила Алексея Александровича.
«Неужели случайность? — думал он... — Будто злой рок спешно вмешался в дело, чтобы спасти преступника от неминуемого провала. Чертовщина какая-то!.. Но если это не случайность, тогда... тогда покушение на убийство!.. Однако за девушкой велось наблюдение. Свидетели не подтверждают даже малейшей попытки нападения на нее... А, может быть, она, испугавшись мести, сама покончила с собой? Столбняк ведь болезнь инфекционная, а эти мерзавцы могли снабдить ее любым ядом...»
Узнав, что за несколько минут до смерти Рогулина навестил неизвестный гражданин, полковник заинтересовался этим обстоятельством. С места прежней работы Константина Павловича было затребовано его личное дело, познакомившись с которым, Чумак уловил в нем ряд неточностей и противоречий. Естественно, это насторожило полковника, вызвало ряд недоуменных вопросов, на которые не находилось убедительных ответов.
