быть, нравилось это место.
- А мама, - внезапно произнес Уэс, макая кусочек вафли в сироп, -
привела меня сюда, именно так я и узнал об этом месте. Мы остановились
тут однажды, когда возвращались из Гринсборо, где навещали бабушку, а
потом привыкли и стали заезжать постоянно. Даже когда она полюбила всю
эту чепуху о здоровом питании. Маме очень нравились бельгийские вафли со
взбитыми сливками и клубникой, и она съедала все до последней крошки, а
потом всю дорогу до дома жаловалась, что потолстела на пять килограммов.
Я улыбнулась, комок в горле растворился.
- Разве это не странно, как ты запоминаешь маленькие детали о том,
кто ушел?
- Что ты имеешь в виду?
- Когда умер папа, - откусила я еще немного вафли, - мне было трудно
даже думать о чем-то, кроме того дня. Прошло очень много времени, прежде
чем я смогла вспоминать какие-то смешные моменты или вообще что-то,
связанное с ним.
Уэс начал кивать, не успела я закончить свою фразу.
- Это даже хуже, чем когда человек болеет долгое время. Ты
забываешь, что он вообще был здоров когда-то. Время – странная штука, а
жизнь – тем более. Ты можешь ждать чего-то, готовиться к этому, но ничто
не поможет, когда это случится, и произошедшее все равно ударит со всей
силой.
- В последние месяцы я едва сумела начать вспоминать что-то хорошее.
Сейчас мне поверить сложно, что это не всплыло в моей памяти раньше, и
тогда я все забыла!
- Ты не забыла, - покачал Уэс головой, - и никогда не забывала. Просто
в тот момент ты не готова была к этим воспоминаниям. А сейчас ты стала
сильнее и выпустила их, позволила себе вернуться в то время.
Я раздумывала над его словами, доедая вафлю.
- Наверное, ты прав. В самом начале думать о нем вообще было
непросто, ведь мама решила отдраить весь дом и выбросить все папины
вещи. Понимаешь, абсолютно все! И его как будто никогда не существовало.
- У нас дома все не так. Мама везде. Делия убрала большую часть ее
вещей в коробки, но тогда она так переживала, что не стала заканчивать с
этим, так что одно из маминых пальто висит в шкафу, а пара туфель стоит на
обувной полке. И мы постоянно находим ее списки.
- Списки?
- Ну да, - он мягко улыбнулся, глядя на стол. – Она любила держать все
под контролем и записывала все: что нужно купить в магазине, кому
перезвонить, что сделать сегодня, завтра и на этой неделе… А потом она
забывала куда их положила, и, спустя некоторое время, они обнаруживались
везде. Это как голос, зовущий тебя сквозь года.
- Должно быть, это странно, - заметила я, но тут же поняла, что это
может звучать неправильно, - или, наоборот, хорошо.
- И то, и другое. Берта это бесит, но мне нравится. Можно посмотреть и
вспомнить, сделал ли ты то, что она записала в свой список, например.
Иногда даже бывает полезно. Прибираешься ты дома – и находишь
напоминание о том, что надо позвонить тетушке Сильвии, с которой давно не
общался, - он пожал плечами, смутившись. – Так что я их не выбрасываю.
- Понимаю. Я и сама делаю нечто похожее.
- Правда? – удивился Уэс.
- Да. Папе очень нравилось делать покупки в телевизионном магазине,
и они приходили даже после его смерти, потому что он получил статус
золотого клиента. Мама хотела избавиться от них, но я не позволила ей это
сделать, и все эти вещи так и лежат у меня. Например, какой-нибудь…
- Помощник по хозяйству, - подсказал Уэс.
- Ты знаешь о нем?
- Разумеется, - расхохотался он, - эту рекламу знают все. А вообще-то
мне всегда хотелось иметь что-нибудь эдакое, - он помахал в воздухе рукой.
– Упорядочиватель какой-нибудь, который сортировал бы вещи в шкафу.
- Так закажи, - хихикнула я.
- Ну уж нет. Опасаюсь я их.
- Как и я. Просто они приходят вот так, это словно папа все еще
продолжает их заказывать, понимаешь? Будто он все еще рядом.
- Да, может быть. Может все эти вещи…
- Они?.. – я ждала продолжения.
- Может, они значат что-то большее. Никогда нельзя знать наверняка.
