такая возможность. Видит бог, мне это нужно, - она в притворном сожалении
возвела глаза к небу.
Таким образом, выходило, что дома я была Мейси, у которой «все в
порядке», которая гладила одежду и решала тест за тестом, но по вечерам я
становилась той Мейси, что возвращалась из ресторана счастливая,
растрепанная и непременно с каким-нибудь пятном на блузке. Я как будто
стала Золушкой наоборот: днем я была аккуратной принцессой, а по вечерам
отпускала всякую утонченность и позволяла себе веселиться с новыми
друзьями, но лишь до полуночи – тогда я снова превращалась в принцессу с
обязательным набором правил.
Катастрофа с ветчиной, как и все прочие, была успешно преодолена:
Уэс побежал в элитный продуктовый магазин, где Делию уже знали и делали
ей скидку, а мы с Кристи подавали остальные закуски, отвечая на все
вопросы о специальном блюде улыбками и хлопаньем ресниц. Когда вынесли
ветчину (сорок пять минут спустя), гости были вполне довольны и разошлись
по домам вполне счастливые.
В десять тридцать я, наконец, припарковалась у нашего дома в свете
огней из соседских окон, увидела нашу калитку, подъездную дорожку, наш
почтовый ящик и… кое-что необычное. Папин пикап.
Я выпрямилась на сиденье, разглядывая машину. Это был именно
папин автомобиль, никаких сомнений. Я узнала бы его где угодно. Вот
слегка поржавевший бампер, а вот наклейка на заднем стекле, гласящая
«Ешь… Спи… Рыбачь», вот и хромированная вмятина на одной дверце,
появившаяся после того, как папа нечаянно задел ее коробкой с
инструментами.
Выйдя из машины, я подошла к пикапу, провела пальцем по боковому
зеркалу заднего вида. Я не удивилась бы, если бы пикап просто растворился
в воздухе от моего прикосновения, но он остался на своем месте, а в ушах я
услышала стук сердца. Я открыла дверь со стороны водителя и села за руль,
вдохнув знакомую смесь запаха сигаретного дыма, старых кожаных сидений
и соленого морского воздуха, которая, казалось, никогда не покидала этот
салон. Я любила этот пикап. Он был тем местом, где мы с папой проводили
много времени вдвоем, больше, чем где-либо еще. Я сидела на пассажирском
сиденье, закинув ногу на приборную панель, а он вел машину, положив
локоть на открытое окно и время от времени переключая радио. Мы
выезжали на пикапе из дома каждое субботнее утро, покупали печенье и
катались по округе, возвращаясь домой затемно – я уже сворачивалась
клубочком на своем сиденье и с трудом держала глаза открытыми.
Кондиционер никогда не работал на моей памяти, и жара начинала давить на
вас уже через первые тридцать минут, но все это было неважно. Как и в
домике на пляже, в этом старом пикапе была своя особенная магия, в нем
чувствовался папин дух. А теперь он вернулся к нам. Вернулся ко мне.
Я выскользнула наружу, аккуратно закрыв за собой дверцу, и
поднялась по ступенькам к дому. Дверь не была заперта, я привычно скинула
обувь, как делала всегда, и почувствовала кое-что непривычное под босыми
ногами: песок.
- Привет? – неуверенно поздоровалась я. Мой голос взлетел к потолку
и отразился от него, никем не услышанный. Мама, должно быть, все еще в
офисе – она там с пяти вечера, так она сказала, оставляя сообщение на моем
автоответчике. Но если ее здесь нет, то это значит, что папин пикап
материализовался перед нашим домом из ниоткуда, или же этому есть еще
какое-то объяснение. Я прошла к лестнице и увидела еще одну необычную
вещь. Дверь в мою комнату, которую я обычно закрывала, чтобы внутри
было прохладнее или, наоборот, теплее, была открыта. Не зная, что и
подумать, я медленно стала подниматься наверх. Как много раз я закрывала
глаза, мечтая о том, чтобы папа вернулся, снова зашел ко мне, и мы бы
смеялись над тем, что все это было просто недопониманием, а он так ловко
всех одурачил.
В комнате, на первый взгляд, все было так же, как я и оставила, уходя:
