недовольный, - так ты ее знаешь?
Я застыла.
- Нет.
- А вот и знаешь. Ее отец…
Я ждала. Мне уже было известно, что последует дальше, но почему-то
я хотела услышать то, что собирается сказать Берт.
- Он был тренером детской Лиги «Бегунов Лейквью», когда я учился в
начальной школе, - закончил мальчик. – Помнишь?
Уэс открыл перед ним дверь.
- Да, точно. Тренер Джо, верно?
Верно, мысленно ответила ему я.
- Тренер Джо, - повторил Берт, закрывая за собой дверь. – Он был
крутым чуваком.
Уэс кивнул и направился к водительской двери.
Должна признать, я была удивлена. Слишком уж часто я слышала о
том, что «отец Мейси Куин умер на глазах у дочери во время утренней
пробежки», слишком уж долго он был человеком, которого отобрал у семьи
сердечный приступ, и я так к этому привыкла, что упоминание о других
особенностях папы повергало меня в шок, вот как сейчас.
Машина выездного ресторана медленно двинулась вперед по улице и,
набирая скорость, поехала к повороту. Я наблюдала за тем, как она
скрывается за углом, и как меняется огонек светофора ей вслед.
Глава 3
Я не могла уснуть.
Завтра начнется моя работа в библиотеке, а с тех самых пор, как я легла
в постель, меня преследовало то же самое чувство, какое обычно бывает
перед первым учебным днем в старшей школе. Да и к тому же в последнее
время у меня были проблемы со сном. Просто странно, что тем утром, когда
папа заглянул в мою комнату, я никак не могла проснуться. И с тех пор я
начала практически бояться сна, словно что-то плохое может произойти,
пока я нахожусь в отключке. В итоге я давала себе совсем немного времени
на отдых, да и то больше дремала, чем спала по-настоящему.
Из-за того, что в сон в полном смысле этого слова я не проваливалась, в
моей голове постоянно роились мысли, чаще всего – о беге. Папа любил
бегать и приучил к бегу и нас с сестрой еще с детства. Мы занимались в его
команде «Бегунов Лейквью», которую он тренировал в начальной школе, а
чуть позже даже убедил нас принять участие в городском марафоне на пять
километров. Я помню, этот марафон очень хорошо, он был моим первым
соревнованием. Мне тогда было шесть. Я стояла в окружении других ребят
на старте, но ничего не видела из-за плеч и затылков (я всегда была ниже
других ребят моего возраста). Кэролайн, конечно же, пробилась во главу
колонны. Ей уже исполнилось «десять-практически-одиннадцать», и она
считала выше своего достоинства плестись где-то в хвосте с малышами.
Когда раздался выстрел, знаменующий старт, вся эта огромная толпа ребят
вдруг синхронно начала двигаться, и мне тоже пришлось бежать. Я тот
момент я ощутила себя капелькой в море, песчинкой, которую несет
огромная волна, и мне почему-то понравилось это чувство единения с теми,
кого я видела впервые. Мои ноги ударялись о землю, поднимая меня и
вынося вперед, вперед… Вокруг мелькали лица, спины, майки, волосы, но в
какой-то миг мне стало тяжело даже дышать, хотя до детского финиша
оставалось немного. Я хотела остановиться, но вдруг услышала папин голос:
- Мейси! Умница! Держись, ты просто великолепна!
И я продолжала бежать.
К восьми годам я поняла, что могу бегать быстро. Очень быстро. Куда
быстрее, чем остальные ребята. И я стала принимать участие в марафонах с
детьми постарше, в одном из них я и выиграла свой первый приз. Папа
гордился мной, и мама сияла улыбкой, но призы для меня были не главным.
Самым лучшим было то ощущение ветра, обвевавшего мое лицо, те мягкие
толчки ступней о землю, то чувство едва ли не полета, которое не покидало
меня ни на минуту во время бега. И ради этих ощущений я и продолжала
бегать – как на соревнованиях, так и по утрам, чисто для себя. Бег был моей
отдушиной, помогал приводить в порядок мысли и успокаивал меня.
Кэролайн тоже была хорошей бегуньей, но ей больше нравилось
флиртовать с симпатичными мальчиками, так что вскоре остались только мы
с папой, встречаясь субботними утрами на кухне в спортивных майках и с
