напоминая ей о том, как нужно это делать, пока она не отмахнулась от него.
В больнице Уэс выскочил из машины и побежал в приемную, несколько
минут спустя к нам спустились медики и усадили на кресло-каталку Делию,
спорящую по мобильнику с Питом. Сердце стучало где-то у меня в ушах, как
в тот день, когда умер папа. Вот так заканчивается жизнь и так же она
начинается – со стука сердца.
Уэс настоял на том, чтобы мы проводили Делию до палаты и сам повез
кресло. Мы вошли в лифт и только тогда немного перевели дыхание. Мне
было страшно, но это был другой страх, он отличался от того, что окатывал
меня с ног до головы раньше.
Следующие часы, показавшиеся мне вечностью, я сидела в коридоре на
стуле, наблюдая за врачами и медсестрами, выходившими и входившими,
переговаривающимися и что-то записывающими. Я поняла, что что-то по-
настоящему начало происходить, когда все они начали сновать туда-сюда
быстрее, а из-за открывающейся двери стал доноситься писк каких-то
аппаратов. Наконец, в палату быстрым шагом вошел еще один врач –
высокий, со стетоскопом, свисающим с шеи и в очках. Внутри повисла
тишина.
Мы с Уэсом сидели, выпрямившись, напряженные, как никогда
раньше. Впрочем, это не мешало Уэсу поглощать шоколадные пончики и
какие-то батончики, которые продавались внизу в специальном автомате. Он
предложил мне один, но я лишь покачала головой.
- Не понимаю, как можно отказаться от шоколадного пончика, -
пробормотал он с набитым ртом.
Из-за двери раздался то ли всхлип, то ли рев Делии, за ним последовал
успокаивающий голос Пита, который прилетел буквально через десять минут
после нашего приезда.
- А я не понимаю, как ты можешь есть, - отозвалась я. В палату
пробежала медсестра с полотенцами. Уэс прожевал пончик, сглотнул.
- Это может продолжаться вечность, - заметил он, а Берт вздрогнул и
очнулся от полудремы, в которой пребывал последний час. – Нужно же как-
то восстанавливать силы.
- Сколько времени? – сонно поинтересовался Берт. Уэс взглянул на
часы.
- Почти семь. Хочешь? – он милостиво протянул ему пончик. Я
похолодела. Почти семь – я официально опоздала на мамин пикник на час!
Из палаты донесся очередной странный звук, и все мысли о маме и пикнике
испарились.
- Мейси? – позвал Уэс.
- Все в порядке, - скороговоркой произнесла я, предвосхищая
следующий вопрос. – Пойду позвоню маме.
Мобильник я оставила в машине, так что пошла к телефонам-
автоматам, висящим внизу. Снова занято. Это был четвертый или пятый
звонок, я уже не помнила, но мама так и не взяла трубку. Я вышла в
маленький внутренний дворик, села на скамейку и закрыла глаза. Легкий
ветерок взлохматил мои волосы, я глубоко вдохнула и через пару минут
вернулась обратно, снова набрала знакомый номер. На этот раз я попала на
голосовую почту. Ну, хотя бы дозвонилась.
- Это я. Знаю, ты, наверное, очень волнуешься, прости, пожалуйста! Я
уже собиралась ехать к тебе, но у Делии начались роды, и сейчас я в
больнице. Мне придется ждать, пока кто-нибудь не сможет отвезти меня
домой, но, обещаю, что приеду так скоро, как смогу! Еще раз извини. Пока.
Я повесила трубку. Готово. Не то что бы это сообщение могло решить
все проблемы, но, по крайней мере, теперь мама была в курсе и не
беспокоилась.
Вернувшись в коридор, где сидели Уэс с Бертом, я с удивлением
обнаружила, что стулья пусты. Перед палатой вообще не было никого, как и
за столом дежурной медсестры. Я замерла, не зная, что делать, как тут из-за
двери палаты Делии высунулась голова Уэса.
- Эй, - позвал он, - иди сюда!
Он придержал дверь, и я вошла внутрь. Делия сидела на кровати
посреди разметанных простыней. Ее лицо раскраснелось, а в руках она
держала маленький сверток с темными волосиками. Пит сидел возле нее,
положив руку жене на плечи, и оба они с нежностью смотрели на ребенка. В
комнате было тихо, но это была хорошая тишина. У окна стоял Берт –
